…Время сменяется: каплет, как вода из плохо закрытого крана на кухне, течет, как дерьмо по канализационному стоку, фонтанирует брызгами, радугой играющими под солнцем, несется, сворачивая камни на своем пути горным потоком…
День за днем пробежал август, сентябрь одел деревья в янтарные и багровые цвета.
Аська вернулась с курорта и навещала меня теперь с регулярностью кукушки, вспоминающей о своем гнезде. Она пресекала мои попытки завести разговор о лицеистах, я сдалась и передала заказ “Усяпуры” одному знакомому коллеге…
Я не знаю, как чувствует себя человек, страдающий от одиночества, ведь я по натуре интроверт и индивидуалистка, однако последнее время мне часто бывало грустно. Я просиживала до утра за компьютерными играми, а с рассветом, не раздеваясь, забиралась под одеяло и обнимала кошку, с урчанием пристраивавшуюся у меня под боком. Бессонница отпустила меня из своих когтей, глупые и сумбурные сны раздражали меня своей однообразностью. Теперь уже я сама искала приключений в ночи и звала сновидения, детализированные реальностью. Картинки менялись, как мозаики стекляшек в калейдоскопе, но в них не было смысла, и они не пробуждали во мне чувств. Так было неделями, пока однажды...
Сполохи цветовых пятен. Размытые очертания крылатого ящера. Недовольное урчание в нечеловеческом голосе:
— Я снова нахожу тебя здесь, Властелин мой! Право, я ожидала застать тебя выше Астрала...
Углубленная отрешенность того, к кому обращена была фраза драконницы:
— Сюда мои правильные, чересчур умные братишки предпочитают не соваться. Слишком близка в Астрале скверна плотной материи. Здесь я могу достичь уединения.
— Похоже, тебе нравится в этом месте, хозяин, — настороженность звучит в вопросе драконницы; она скорее утверждает, чем спрашивает.
Недовольный, на грани с раздраженностью ответ:
— Нет. Игра с материей, которой в последнее время развлекается Отец, пугает меня даже больше, чем прочих. Тебе-то уж, это прекрасно известно!
— И все же ты здесь...
Если бы собеседник крылатой ящерицы был человеком, можно было бы сказать, что он пришел в замешательство и рассердился.
— Откуда в тебе эта отвратительная манера осквернять суждением все, о чем бы ты не размышляла?!
Усмешка, ласковая и чуть снисходительная:
— От тебя, создатель мой, от кого же еще? Ведь не всем мыслям и умениям твоим ты позволяешь открыто проявляться сейчас. Когда-нибудь, я надеюсь, позволишь...
— Материя влечет меня, оттого что не познана… В материи мне чудится порой сила, превышающая духовный потенциал... Но ведь ты не затем пришла, чтобы дискутировать со мной о крамоле?
Колыхание пространства, словно грациозный поклон сфинкса.
— Я выполнила твое желание, Великий.
Радость и удивление:
— Ты нашла ее? Она существует?
Полуулыбка:
— Еще как! Она — дитя новосозданного мира.
Недоумение с толикой обиды:
— Животное? Но ведь Отец обещал существо, равное в силе и славе нам, Первенцам-Духам...
— Не животное, нет. Человек.
— Что это?
— Новый вид существ, объединяющий в себе духовность Ангелов и животную плоть.
Тишина. Бездействие неназываемого.
— У нее есть имя?
— Лилит.
— Я... хочу сойти в Нижнюю Плоскость, хочу увидеть ее.
Шорох сожаления — быть может, вздох?
— Единый рассердится, хозяин, ты это знаешь?..
— Пойдем!
Утро добрым не бывает, как любит поминать одна моя знакомая девушка. Проснувшись, я готова была голосовать за ее мнение руками и ногами.
…Появление в моих снах Князя Тьмы самолично — это уж ни в какие ворота не лезет! Говорят, что грешнику никогда не поздно покаяться, но я думаю, что если уж мне снится Люцифер до Падения, бежать на исповедь поздно…
День сложился для меня на редкость удачно. Интервью у эстрадного певца я взяла без сучка и задоринки, а Влад, обращаясь ко мне, соизволил произнести фразу аж в двадцать три цензурных слова. Я забрала автомобиль из ремонтной мастерской, и спать легла ранехонько — в половине второго ночи.
Серая аморфная пелена, рождающая под воздействие силы образы. Искрят несдерживаемые эмоции Херувима.
— Я, должно быть, обезумел?!.. Я жажду слияния с этим существом! Она прекрасна, красота всех моих братьев ничто перед нею... Она отлична от нас, Мать воплотилась в ней во всей своей мощи... Отец дал ей форму, дух же ее порожден Тьмою! Она не похожа на меня, но кажется мне ближе любого из братьев. Мы, рожденные Тьмой по воле Света, считали себя единственной константой бытия, но эта...
Шипящий смешок:
— Женщина.
— Да, женщина. Она... не знаю, она подобна нам и все-таки другая. Я хотел бы понять ее сущность… Мы, Старшие, так похожи между собой, различаемся лишь в мелочах — и все, словно копии Отца. Мне часто казалось, что должно, не может не возникнуть существо иное, чуждое нам, дополняющее ущербность, мнимую нами целостностью. И вот она появилась!.. Почему Отец заточил дух женщины в бессмертную плоть?! Этим Он отнял Лилит у нас, ее братьев!
Шелест кожистых крыльев.
— Единый давно задумал создать существо, подобное во всем Предвечной Матери Тьме. Он тренировался, рождая животных, но, пока Мать не вложила частицу себя, женщины у Него не выходило...
— Я знаю это, но почему?
— Хозяин, разве ты не видишь? Свет и Тьма конфликтуют от начала времен, и Единый породил то, что противно Ему Самому. Он боится, оттого и ограничил женскую силу. Вы, Первенцы, подобны своему Отцу во всем, Лилит же подобна Матери...
Лучистым фейерверком средь хаоса смятение Духа перерастает в сомнение.
— Чего Он боится?.. Чего может бояться Он?
— Хозяин, ответь себе сам.
Раздумье в туманной тиши.
— Неподконтрольного.
Дыхание-вздох.
—Да, хозяин. Ты понял, Властелин мой.
—Постой... Неподконтрольного... Оковы плоти Он наложил на женщину лишь за то, что она не вполне подобна Ему?!
— Подобна более Тьме, нежели Свету.
— Но для чего Он тогда создавал ее? Лишь для того, чтобы обречь на ущербность?.. Мне не понять этого! Чем сила, данная Тьмой, хуже силы, полученной от Света?
— Спроси Его, Властелин, спроси Его. Разве могу я знать, что ответить тебе?
Движение, плетущее ткань образов.
— Свет и Тьма... Тьма и Свет... Два полюса, две силы... Не прирастет ли мощь одной из сторон в слиянии с противоположной? Прирастет, да! Но почему Отец отвергает слияние?.. Если бы мы, Светлые, познали женщину, мы лучше поняли бы частицу Тьмы, находящуюся в нас, и женщина от нас получила бы долю Света... Слияние изменило бы Элохим, но потерю малого, мы компенсировали бы втройне!
— Изменение, хозяин, ты сказал сам. Подумай. Легко ли отказаться от привычного себя и добровольно согласиться стать иным, на прежнего себя не похожим?
— Легко! Несомненно, легко. Зачем мы существуем, если не для самосовершенствования?.. Я сойду к Лилит, я облекусь во плоть, но познаю суть силы, данной ей Матерью!..
Кожистый всплеск сдерживающего объятия.
— Остановись, мой Господин! Остановись, пока не поздно! Ты мудр, Создатель мой, и все же наивен… Младшие Духи, подобные мне, были созданы для того, чтобы оберегать от опасностей животный род Нижней Плоскости, верно? Создавая Землю, Единый дал тварям смертную плоть, и назначил нас Хранителями звериных видов. Орлы и тигры, лани и... драконы, подопечные мне — прах, владеющий мыслью и действием от рождения и до смерти. Тысячи поколений драконов сменились на тверди с момента ее создания… Послушай! Род, хранимый мною, изжил бы себя давным-давно, если не умел размножаться. Слияние существ во плоти способно подарить наслаждение, сходное единению духов, но не зависимое от него. Ты ищешь самку, Властелин мой, я вижу это! Остановись! Если бы Единый желал объединить силу женщины и силу Первенцев Своих, он создал бы Лилит бесплотной, подобно Ангелам. Но дух женщины заключен во плоть, и это одно уже — запрет тебе от Отца на общение с нею. Остановись! Ты не будешь прежним, если сойдешь к Лилит! Остановись! Или ты хочешь, чтобы проклятие, наложенное Творцом на женщину, пало и на тебя?!
Холодное отстранение.
— Я хочу знать ее. Ограничение не может сдержать стремления к поиску.
Скользящие тени. Надрывный рык.
А сон-то оказался с продолжением! Вопрос: радоваться мне или расстраиваться? А может...
Если уж сам Властелин рискнул властью и статусом ради общения с противоположным полом, то кто я такая, чтобы отвергать гетеросексуализм? Наверное, все же стоит попробовать…
Привычка — каверзный конструкт. Пять дней я потратила на сомнения и восклицания “Мне и так не худо!”, а потом решилась.
Я выбрала день.
С утра пестовала в себе установку “Это случится сегодня”, и не позволяла лезть в голову посторонним мыслям.
Я четко осознавала, как именно должна выглядеть в посторонних глазах, чтобы подцепить на сегодняшнюю ночь парня. Я прихорашивалась.
Прежде всего, я должна смотреться моложе своих лет. Условие важное, ведь девушку моего возраста современность приучает воспринимать, как охотницу за мужем. Итак, никакой косметики. Если мужчине вздумается взглянуть на мое лицо, он обнаружит чистую кожу. Свойственную мне импульсивную грубоватость манер стоит замаскировать женственностью одежды. Что-нибудь легкомысленное: шелковая безрукавка, мини-юбочка, туфли на каблуках... Ох, сдохну! Ну, тогда... Плетеные босоножки на платформе. Волосы распушим и подпортим лаком. Добавим в коктейль инфантильных фенечек с сердечками. Готово.
Я придирчиво рассмотрела свое отражение в зеркале, и удовлетворенно сочла, что похожа на малолетнюю идиотку, путающую определения взрослости и шлюховатости.
Выходя из машины возле ночного рок-клуба “Ладога”, я пообещала себе, что если сначала встану на асфальт правой ногой, а затем — левой, то сегодня перестану быть девственницей. Подобным манером неудобно вылезать из автомобиля, но я справилась. Никогда не помешает бытовая магия.
В нижнем зале “Ладоги” царил полумрак. Я прошла к стойке, чтобы заказать одноименное названию клуба пиво.
На площадке вопила и завывала горячо не любимая мною группа. Знала бы я заранее, кто будет в “Ладоге” выступать, выбрала бы другой клуб, но теперь уж терпеть придется…
С кружкой пива я устроилась за столиком вдалеке от сцены и закурила. Зал был полупуст.
Оценила кандидатов. Вон тот накаченный мужик в джинсе ничего себе. Неплох русоволосый паренек у стойки. Впрочем, любой подойдет, главное, чтобы зубы у него были не гнилые…
К полуночи я уже прилично набралась: сидеть было скучно, кроме пары девиц известного сорта, принявших меня за свою товарку, подсесть ко мне никто не пытался, и я пила. В любую ночь, кроме сегодняшней, я несомненно заинтересовалась бы назойливыми красотками, но нынче передо мной стояла определенная цель.
От слабоалкогольных напитков меня развозит быстро, а женская конституция заставляет часто бегать в уборную, так что к началу ночи я тридцать раз прокляла собственную затею.
Вернувшись в очередной раз из туалета, я обнаружила, что мой столик занят, и, поискав глазами свободное место, подсела к двум юношам хипповского вида. Мое появление ребята проигнорировали, а вскоре, и вообще, удалились в направлении бара. Не везет. Кой черт, может, от меня розовостью несет за версту?..
В четвертом часу утра я плюнула на поиски дефлоратора и отправилась танцевать.
Дрыганья, скачки, и вдруг я почувствовала руку, щупающую мои ягодицы. Я резко обернулась, вспомнив, что деньги у меня лежат в заднем кармане юбки.
Парень. Примерно моего возраста. Высокий, черноволосый, смуглый, но не азиат, хотя, возможно, и с примесью южной крови. Не красавец, но и отталкивающим его не назовешь. Не рыба, не мясо.
Парень обнял меня за талию и притянул к себе. Мы потоптались на месте в такт музыке. Я повисла у него на шее, а он ощупывал меня везде, где только мог достать. Потом мне надоели однообразные па и коленца, и, перекрикивая музыку, я предложила пойти за столик.
Мы сели. Он спросил:
— Пить будешь?
Я кивнула.
— Пойдем...
Он купил бутылку “Кагора”, попросил бармена откупорить ее, и, склонившись к моему уху, прокричал:
— Уйдем отсюда, ты как?
Я взяла его за руку.
Мы вышли.
— Как тебя зовут?
— Константин.
— Меня Морена.
— Прикольное имя...
…Мы бродили по ночному городу и пили вино, присев на скамейку в Пушкинском скверике и на бордюр возле Литейного моста. Я рассказывала что-то о себе, чтобы была у нас хоть какая-то тема для разговора, он отвечал мне тем же, но чаще молча тискал меня на ходу.
…Фонари слепили глаза, но если запрокинуть голову, можно было увидеть звезды…
Петляя, мы дошли до Финляндского вокзала к открытию метро. Машину я оставила около клуба, вспоминать о ней было поздно, и мы спустились вниз.
— Тебе куда?
Я ответила.
Он внезапно прижал меня к стене и вцепился мне в губы, с агрессивной настойчивостью засовывая в рот свой язык. Мне не привычно было являться пассивной стороной в сексуальном начинании, но я подстроилась и ответила ему. Он выправил мою блузку из-под юбки, и его рука, проскользнув под бюстгальтер, плотно обхватила мою левую грудь.
Прошел один поезд, за ним второй...
Он расстегнул “молнию” на моей юбке и залез мне под колготки. Я знала, что возбуждена, и поглядывала с ехидцей через плечо Константина на спешащих по своим делам “жаворонков”.
Мы безобразничали в общественном месте столь неистово, что под конец свалились на пол. Не удержались на ногах в тот момент, когда Костя попытался приподнять меня на руки, а я дернулась, сообразив, что к чему, и возопила:
— Ты с ума сошел!
Лишаться девственности на перроне метрополитена в мои планы никак не входило.
Тяжело дыша, мы поднялись на ноги. Я застегнулась и привела в порядок растрепанную одежду.
— Поедем ко мне, — предложил Костя.
На это я была согласна, и мы сели на следующий поезд.
…Костя жил в Озерках, в одноэтажном домике деревенского типа. Я и не знала, что в черте города еще сохранились такие дома. Костя рассказал по дороге, что родом он из Крыма, помещение снимает для жилья и учится в Художественной Академии.
Мы пили шампанское и ели шоколад. Костя демонстрировал мне свои работы в графике и литье по металлу.
…Я собралась выйти на веранду за сигаретами. Костя поймал меня за бедра, усадил к себе на колени и принялся целовать. Я вдруг перепугалась и попыталась вырваться, но Костя не спешил, и я расслабилась. Мы пообнимались еще, а потом он поднял меня на руки и понес в спальню. Мне было уютно, хоть мысленно я и хихикнула: предыдущие партнерши Константина, похоже, обладали Аськиными замашками…
Костя уложил меня на чисто застеленную кровать и быстро разделся.
Раздевать меня я ему помогала, хотя меня и смущал немного вид голого мужчины. Страх накатывал на меня волнами, но отступать от задуманного было поздно, и я отдалась в Костину власть, стремясь поскорее покончить с авантюрой.
Когда он начал входить, я закричала.
Не собиралась кричать, даже не думала! Возглас вырвался сам собой, от неожиданности. Оказалось, действительно, больно.
Костя остановился, вылупившись на меня глазами в пол-лица, черты которого напряженно заострились.
— Ты что, целка?
— Наверное, надо было объяснить раньше, — я почувствовала вину за недосказанность.
Он вернулся к делу, но что-то у него не получалось, и я кусала губы, чтобы не закричать снова.
Резкая боль ударила и отступила, превратившись в колючую и пульсирующую.
Кончив, он лег у стены. Минуты бежали, а он смотрел в потолок.
— Я не думал, — заговорил он, наконец, — ты держалась так опытно...
— Я лесбиянка.
— Да? — он скосил на меня правый глаз, вздохнул: — Где мне теперь простыни вывешивать на просушку?...
Я подумала, что у Кости есть постоянная подружка, кажется, он даже о ней рассказывал.
— Извини...
— Эх, весталка ты моя, — пробормотал он, снова на меня вскарабкиваясь,— давай-ка, еще разочек...
Если бы я была полным профаном в мужской физиологии и не видела очевидного, я заподозрила бы благотворительность: Костя явно понимал, что в первый раз я мало что могла ощутить, кроме боли.
Второй раз мне понравился. Коитус был, по-прежнему, болезненным, но боль была не сильной, и я знала, что она скоро пройдет. Вот тогда я и разберусь: с кем мне больше нравится — с мужчинами или с женщинами.
Прощаясь, Костя спросил, когда мы снова встретимся. Я продиктовала телефон.
…Мне пришлось вернуться к “Ладоге” за машиной. Добралась домой я, разбитая физически и морально. Чем больше я думала о случившимся, тем сильнее росло во мне недовольство собой. Я чувствовала себя униженной, хотя событийный анализ происшедшего не давал этому никаких подтверждений…
Неделю с волнением я ожидала звонка Кости. Он не звонил. Я напоминала себе о принятом перед походом в “Ладогу” решении: кто бы не оказался моим партнером, как бы не сложились отношения с ним, пресекать дальнейшие свидания после первой встречи. Такой выбор я сделала, памятуя о склонности человеческой психики привязываться к субъектам, привнесшим в твою сексуальную жизнь нечто новое, ранее неизведанное. К длительной связи с мужчиной я не была готова.
Как это часто бывает, не каждое принятое решение оказывается легко осуществимо. Всю неделю я не могла сосредоточиться на работе, раз за разом возвращаясь мыслями к Константину, вспоминая его прикосновения, его слова. Я вздрагивала на каждый телефонный звонок, хоть и приказывала себе по тридцать раз на дню забыть случайного любовника.
Позвонила Ася. Сказала, что порывает со своим Андреем, и нам надо встретиться. Понятно — жаждет утешения. Мне тоже не помешает “жилетка”.
Прошло еще две недели. С Аськой я Костю почти не вспоминала. Жизнь возвращалась в накатанную колею.
…Асенька, что не день, подсовывает мне запрещенные Синодом к изданию тексты религиозного и оккультного толка. И откуда она только их берет? Я читаю, хотя порой книжки скучноваты…
В понедельник последней недели сентября Костя позвонил мне домой.
— Встретимся?
— Когда?
Вопросом на вопрос я ответила с необдуманной стремительностью.
— Сегодня.
“Возьми себя в руки, откажись!” — вразумляла я саму себя, но безрезультатно.
— Ладно, давай.
Мы встретились возле Медного Всадника и поехали ко мне. На полдороги я сообразила, что у меня уже три дня, как месячные — вот незадача! Где была раньше моя голова?.. Костя успокоил меня, снисходительно сообщив, что способы заняться любовью имеются в ассортименте. Я закусила губу и ничего ему не ответила. Способы я знала и сама, вот только не была уверена, что хочу их на себе испробовать…
Двухчасовые коловращения в постели принесли мне мало удовольствия, много неудобства и глубокую скуку. Я поблагодарила Костю за результативное общение и просила его мне больше не звонить. Он насмешливо фыркнул, пожал плечами и ушел. Скатертью дорожка! Я встала под душ, чувствуя себя немного гадливо…
Ночью мне снова приснился сон, да такой, что я отказалась комментировать его даже мысленно.
Лучи солнца косо падают на землю сквозь зеленеющие кроны деревьев. Тень от ствола кипариса наискось прочертила склон невысокого холма.
Белокожая женщина, запрокинув лицо к прозрачной голубизне неба, лежит на спине среди высокой травы. Она дремлет в дурманящем аромате цветов. Длинные, чуть ли не до пят, темные волосы разметались и прикрывают ее наготу. Изгибы тела и черты лица ее удивили бы современного эстета совершенством и правильной законченностью линий. Узкая кость, округлость плечей, высокая грудь, тонкая талия, стройные ноги. Кожа ее словно просвечивает на солнце, открывая синеву вен. Миндалевидные глаза под длинными ресницами, прямой маленький нос с изящно очертаными ноздрями, пухлые яркие губы.
…Вихрем поднимается от земли столб пыли. В спиральном хаосе формируется фигура, обретая плоть.
Пара шагов — и мужчина присаживается на траву рядом с женщиной. Заворожено, как будто опасаясь причинить боль, а то и разрушить существо, кажущееся таким хрупким, мужчина прикасается к ее руке.
Она просыпается и взглядом встречает его глаза.
— Кто ты?
— Я?.. Дух-Первенец.
Женщина протягивает руку, чтобы коснуться мужчины, но тут же отдергивает ее. Задумчивость проявляется на ее лице.
— Я видела Ангелов. Они прозрачные и сияют, словно радуга. Сквозь них видно деревья и зверей. Ты не похож на них.
— Тебя зовут Лилит?
— Не знаю. Никто не говорил мне этого… Можно я дотронусь до тебя? Мне интересно.
Полуулыбка на губах мужчины.
— Что?
Женщина хмурится, обдумывая ответ, потом встряхивает густыми волосами.
— Какая разница? Просто интересно.
— Дотронься.
Немного неуверенно женщина тянется к мужчине, подушечками пальцев касается его ладони, скользит ими вверх по его руке.
— Ты теплый, — шепчет она, — как я. Как моя кошка.
— Садись ближе. Я хочу рассмотреть тебя.
Мужчина ладонью обводит скулы женского лица.
— Мне нравится, когда ты делаешь так, — в глазах женщины искрит кокетство. — Ты долго не приходил, а я ждала...
— Я не приходил долго? — мужчина выделяет “я” голосом.
— Кто-то, похожий на тебя… Неправильно, что я одна. Неправильно, что я не прозрачная.
Мужчина пропускает сквозь пальцы шелковистые волосы женщины.
— Ты права, это несправедливо…
— Ты заберешь меня отсюда?
— Я не могу.
Мужчина осторожно касается губами губ женщины, но она отстраняется от него.
— Ты же не оставишь меня здесь?— неожиданная жесткость в ее голосе.
— Я не могу изменить судьбу, назначенную тебе Творцом.
Женщина отползает в сторону и садиться, обняв себя за колени.
— В таком случае, ты не можешь ничего! Мне перестало нравиться, как ты трогаешь меня. Не делай этого больше.
Мужчина смеется, встает и подходит к ней.
— Ты лжешь мне, маленькая плутовка!
— Ну, конечно! Вы, прозрачные, считаете, что вам позволено все, кроме того, что запрещено…
Мужчина удивлен сложностью мысли, спродуцированной мозгом животного существа.
— Ты что же, отрицаешь запреты?
— Мне не интересны чужие желания. Я знаю, чего хочу я.
Мужчина вновь присаживается рядом с женщиной, лаская открытую кожу ее груди, бедра.
— И чего же?
Женщина наигранно сердито следит за действиями мужчины.
— Я уже сказала тебе, но ты не захотел услышать.
Потом она вдруг прижимается к мужчине всем телом, дрожа и плача, целуя его.
…Сплетенные тела средь зеленой травы. Лиловые сполохи заката от зенита и до горизонта. Смерч в свистопляске разрушения, и мертвая плоть, источающая из себя душу. Два Духа, слитых в единении сил.
Печаль драконницы, встречающей двоих в пасмурности Астрала:
— Что же ты наделал, Господин мой...