Вот уже четыре месяца, как я, почти ежедневно, посещаю вечерами штаб-квартиру лицеистов на Васильевском острове. Мне легко и интересно в кругу людей, чьи взгляды на жизнь весьма сходны с моими.
Теперь мне известны все двенадцать членов ковена: авторитетный Лавр Матвеевич, или Элэм, как любовно называют его ребята; программист-компьютерщик Ракшас; длинноволосый Торквемада-Корзайл; рационалистка Моргауза, оказавшаяся школьным учителем физики; врачиха Ашкеан; Гаргантюа - великан-кузнец, держащий на набережной Фонтанки ювелирную мастерскую; Яхонт (верткий ехидный мальчишка с желтыми глазами и чеширской улыбкой) — самый молодой участник сообщества; и семинарист Савва, чей разговор с Ашкеан я подслушала в первый вечер знакомства; златовласая егоза Лаурелин, состоящая фрейлиной при дочери нынешнего императора; ткачиха Скайкла, не любящая вспоминать свое прошлое девочки-по-вызову; очкастый библиотекарь Йормунганд; и, как не странно, Ася, прозывающаяся в кругу друзей Дизрайр или просто Диззи. Они составляют ядро разнородной компании в несколько десятков человек, мыслящих себя бунтовщиками от христианства, но силу свою тратящих на богохульства и развеселые пирушки. Ковен — организующее начало, и я подозреваю, что он, в отличие от большинства гостей помещения на Васильевском, действительно, занимается некими серьезными, не вполне законными делами. Меня члены ковена в свои планы не посвящают. Сначала такая скрытность казалась мне обидной, но я привыкла.
Корзайл, кажется, недолюбливает меня, он всегда вежлив со мной, но холоден. По-моему, он не одобряет наших с Асей отношений.
У меня закрутился роман с Ракшасом, он — очаровашка, пусть и нахал.
Лавра Матвеевича я вижу редко и уже готова поверить, что он избегает разговоров со мной. Ашкеан взяла манеру покровительствовать мне, а Савва ведет со мной философские беседы. Гаргантюа сковал для меня очень миленький браслетик из серебра и, вручая, просил меня не надевать его никуда, кроме наших ежедневных собраний. Я пообещала, хотя и не поняла, почему мне нельзя носить безобидное на вид украшение в общественных местах или в своей квартире.
…Новый Год (именно Новый Год, а вовсе не Рождество) я встретила дома в компании Ракшаса и Аси. Впервые два моих сексуальных партнера сошлись на одной территории, и, надо признать, их такая встреча нисколько не смутила.
— Славится пусть Княгиня Лилит, покровительница всяческой любовной невоздержанности! — подняла тост Ася незадолго до того, как заснуть в кресле.
Остаток ночи мы просидели с Ракшасом за разговорами.
— Послушай, я не первый раз слышу разговоры о Лилит. Я знаю, что она — первая женщина, сотворенная прежде Евы. Первая жена Адама...
— Не совсем так, — Ракшас подлил мне водки, — она не только первая женщина, но и первый человек вообще. Женой же Адама Лилит никогда не была, любовницей, сексуальной наставницей разве что; да и то это под вопросом… Ее титул — Княгиня Ночи, и знаешь почему?
Я мотнула головой.
— Ну, подумай.
— Кажется, христианство называет ее предводительницей ведьм, детоубийцей и... чем-то там еще.
— Верно. Но то христианство, мы же называем Лилит Княгиней, потому что она — сестра-супруга нашего Князя. Лилит была создана задолго до Восстания, Адам и Ева — после него. Повелитель Люцифер сошел к Лилит, соединился с ней, и они породили расу Гигантов — могущественных Духов, прибывающих во плоти, существ вне ангельских и животных иерархий. Лилит освободилась от телесной оболочки и присоединилась к братьям-Первенцам в Горних Уровнях мира. Князь вернул своей супруге ангельское состояние, в котором она должна была по логике находиться изначально, так как в ее творении, как и в рождении Первенцев-Духов, равно принимали участие Свет и Тьма. Появление Лилит на Небесах стало одним из поводов Мятежа части Ангелов. Случились Восстание, за ним — Падение и замыкание двух нижних уровней мироздания, Материи и Астрала, в структурную Восьмерку бесконечности. И только затем Бог единолично, без участия Предвечной Матери, сотворил человека… Это одна из трактовок событий, есть и другая… Но я предпочитаю эту! И, кстати, христианство помнит о том, как Змей искушал Еву, но почему-то забыто, что Лилит одновременно соблазняла Адама… Только, возможно, не довела это дело до конца...
Я спрашивала и слушала, ища разъяснений и подробностей. Ракшас отвечал — но далеко не на все мои вопросы. Например, он отказался беседовать о Восьмерке, мотивировав свое нежелание тем, что определенные знания следует получать путем размышлений и эмпирических исследований. Я сочла, что наткнулась на очередное табу. Бывая в квартире на Васильевском, я не раз и не два замечала, как некоторые разговоры между членами ковена прекращаются, стоит подойти кому-нибудь из неофитов.
…На вторую неделю января 2035 года я обнаружила, что беременна, и наорала на Ракшаса, ведь во многом по его милости мы не предохранялись. Ракшас успокаивал меня, просил не волноваться и клялся, что исправит проблему. Он звонил Ашкеан и кому-то еще, потом уехал из дома и, вернувшись меньше часа спустя, потребовал, чтобы я немедленно взяла на работе отпуск за свой счет.
— Ты нашел врача? — с надеждой спросила я.
— Ашкеан знакома с парочкой индивидуумов, но меня не привлекает идея подпольной клиники. Кое-где в СШЯ аборты легализованы. Собирайся, я взял билеты на вечерний самолет.
Я не стала выспрашивать, где он нашел деньги на билеты, гостиницу и дорогостоящую операцию, и как уладил вопрос с визами. Наверняка, ковен имел нужные связи в сфере услуг.
Разгар следующего дня застал нас в Калифорнии.
…Зеркальный монстр-небоскреб. Стерильная белизна палат и коридоров. Вежливые медсестры в синих халатах не заставляли меня напрягаться, строя английские фразы; с легким акцентом они щебетали на моем родном языке.
После операции меня не отпускали из больницы еще два дня, хотя я чувствовала себе чудесно.
Ракшас встретил меня в холле клиники с букетом тюльпанов: пять кроваво-алых с бурыми прожилками и один черный.
— Да ты, похоже, миллионер, — смущенно шепнула я ему на ухо.
Он поцеловал меня в щеку.
— Знаешь, не обязательно было избавляться от ребенка… Я мог жениться на тебе.
— Не дури! Какая из меня людоедка?..
Возвращаться мы должны были только в конце недели, а потому в оставшееся до отлета время устроили себе каникулы. Днем резвились в постели, а под вечер направлялись в ресторан, театр или кино, в ночной клуб со стриптизом.
…Я стыдилась трепетной нежности, становившейся доминантой в моих чувствах к Ракшасу; я боялась признаться себе, что могу влюбиться в мужчину. Наверное, я боялась мужчин, потому и не позволяла себе показаться слабой одному из них…
— Мы классно провели время, дорогой! — обняла я Ракшаса в аэропорту Пулково.
— Беременей чаще, и мы еще не раз так оттянемся! — хмыкнул он в ответ.
— Нет уж, благодарю!
Я так и не призналась любовнику, что потребовала от врачей Калифорнийской клиники провести мне стерилизацию. Ракшас оплатил счет, не глядя…
На работе на меня свалилась уйма дел. Влад рвал и метал, кляня мое длительное отсутствие. Полмесяца я работала без продыха, появляясь на Васильевском лишь по выходным. Ася часто навещала меня, а Ракшас клялся, что набьет физиономию моему эксплуататору, и обещал в награду за трудолюбие подарить мне на день рожденья проститутку. К концу января у меня появилось свободное время, и течение жизни вернулось на круги своя.