В комнате тихо. Шуршит за окном дождь. Я закончила все дела. Я готова к тому, что может случиться.
...Может? Зачем я обманываю себя — случится, я знаю это...
Пусть я не верю своим снам и не желаю поддаваться на происки тех, кого недавно считала друзьями, есть вопросы, на которые мне необходимо получить ответ. Сегодня 13 апреля 2036 года. Я ждала слишком долго. Я не хочу, чтобы моя жизнь была поднята фанатиками на пику, как знамя... *
Вот и визитка — лежит в записной книжке.
Длинные гудки. Сняли трубку.
— Лавр Матвеевич? Добрый вечер. Это Морена. Мне хотелось бы с вами переговорить... Что?... Нет, мне хотелось бы лично. Хорошо, буду минут через тридцать.
Сижу в машине, ожидая, пока прогреется мотор. Выруливаю из темного переулка на освещенный проспект. Мчусь по набережной под разноцветными кляксами фонарей, в густом потоке машин. Торможу у самого подъезда...
В дверях сталкиваюсь с группой скороспелых адептов, валящих гурьбой из квартиры. “Здрасте!” мне, “Здрасте!” им. Лестничная площадка пустеет, я вхожу и притворяю за собой дверь.
…Лавр Матвеевич сидит в кресле у камина, покуривая толстую сигару. На стуле у окна, шторы которого раздернуты, расположился Корзайл, в джинсе и с гитарой. Интересно, он до сих пор на меня сердится?.. Ася устроилась у ног Элэма, вышивает что-то на пяльцах. На диване беседуют Лаурелин, Скайкла, Яхонт и Моргауза.
Я стою на пороге комнаты, и вдруг сзади меня обхватывают за талию чьи-то руки — от неожиданности я взвизгиваю — поднимают в воздух и разворачивают к себе.
— Привет, крошка! — вопит подкравшийся с кухни Ракшас.
— Поставь ребенка на твердь земную, — не оборачиваясь, велит экспрессивному оборотню Элэм. — Девочка ко мне приехала, а не с тобой повидаться.
— Правда?.. — заглядывает мне в глаза Ракшас, комично разыгрывая скорбь.
— Правда, — я высвобождаюсь из его рук.
— А ну-ка, ребятки, быстренько все по домам! — распоряжается Лавр Матвеевич; и члены ковена недоуменно переглядываются. — Быстро-быстро, и лоботрясов из читальни захватите!
Корзайл первым поднимается на ноги, но Элэм останавливает его жестом:
— Кор, ты мне еще понадобишься. И ты, Диззи.
Лаурелин, фыркнув и передернув плечами, удалилась в прихожую, отодвинув стоящего в дверях комнаты Ракшаса. За ней без вопросов и демонстраций ушла Моргауза. Яхонт нырнул в библиотеку и вывел оттуда Гарганьтьюа, Йормунганда, Савву и Ашкеан, протестующих и интересующихся: «А в чем, собственно, дело?»
Ракшас посмотрел на меня, на уходящих коллег и подошел к главе ковена.
— Я, пожалуй, останусь, Лавр Матвеевич. Если дело касается Моры, оно и меня затрагивает.
— Ни коим образом, — Элэм лениво потянулся в кресле, меняя положение тела. — Иди-иди, касатик мой, не задерживайся…
Ракшас потоптался еще, хмурясь и явно сердясь, потом вышел.
Когда в коридоре смолкли голоса, и входная дверь последний раз хлопнула, Лавр Матвеевич поманил меня пальцем, указал на кресло напротив себя и поинтересовался:
— Ну?
Собираясь сюда, я размышляла, с чего начну разговор — слишком много в голове крутилось вопросов. Начала с первого подвернувшегося.
— Кто такие Тейтрос и Кохшеаль? Я хочу получить ответ, а не прежние отмазки.
Элэм поджал губы: грубо я выразилась.
Никто не пожелал мне ответить. Несколько минут я посидела в тишине, слушая, как трещат дрова в камине.
— Лавр Матвеевич, возможно, я прошу слишком многого, но у меня есть причины настаивать.
— Какие же? — он затянулся сигарой.
Я скосила глаза на Асю у наших ног. Казалось, она не замечает ничего вокруг. Корзайл перебирал струны, уставившись куда-то в пространство.
— Во-первых, Лавр Матвеевич, я убеждена, что в тот вечер, когда вы гипнотизировали меня, произошло... нечто не совсем обычное. Не пытайтесь доказывать мне, что это не так. Во-вторых... Я рассказывала вам о некоторых своих снах, и вы советовали уделять им внимание. Я поступаю, согласно вашему совету. В моих снах постоянно фигурируют две личности — Тейтрос и Кохшеаль. Сны намекают, что их... действия имеют некоторое отношение к моей персоне. Это все. Теперь вы мне ответите?
Монолог свой я произносила, не гладя в лицо Элэма: куда угодно, только не ему в глаза; теперь же подняла голову. Взгляд старого сатаниста был усталым, но радостным, словно он дождался манны небесной в ответ на отправление долгих молитв.
— Кор, прошу тебя.
Корзайл отложил гитару.
— Вы уверены, Лавр Матвеевич?
Элэм кивнул, и Корзайл перевел взгляд на меня. Пытливость была в его глазах, словно он искал чего-то во мне и никак не мог увидеть.
— Хорошо, — вздохнул он, наконец. — Тейтрос — Архангел-Воитель до Падения, Демон Мести после него. Во время Восстания он одним из первых примкнул к группе Мятежных Первенцев, во главе которых стоял Люцифер. Считается одним из лучших клинков Ада. Несколько сотен Витков назад под его командованием был создан экспериментальный отряд Демонов-вербовшиков, призванный планомерно отбирать души смертных для Преисподней. В настоящий момент он является правой рукой Темного Архистратига, отвечая за рекрутские наборы на Земле и... подготовку к Армагеддону.
Ася вступила без промедления, едва замолчал Корзайл.
— Кохшеаль, Демонесса Младшего Круга, поднявшаяся до этого статуса из рядовых адептов. Рожденная человеком, присягнувшая Тьме, долгое время она являлась заместителем Тейтроса, позднее возглавила отряд Демонов-вербовшиков. Была выбрана для исполнения миссии Предтечи того, кого церковники называют Антихристом. Воплотилась и прожила новый человеческий срок под именем Селены Аркадьевны Манчиловой. В момент казни обменялась телами с наследницей Российского престола княжной Софьей.
— Запятая и многоточие, — прошептала я, глядя в пол. — Могу я задавать вопросы?
— Пожалуйста, — согласился Элэм.
— Кто такие Первенцы?
— Старшие из высоких Духов, которых мы привыкли называть Ангелами, — ответил Корзайл, — дети Создателя и Предвечной Матери Тьмы. Силы, Власти, Престолы, Херувимы, Серафимы и Господства.
— А Демоны?
— Не все Демоны одинаковы, существует иерархическая структура. Старший Круг Демонов изначально Архангелы — Духи, сотворенные вслед за Первенцами. Младшие братья, не во многом уступающие по силе старшим… Средний — Ангелы - посланцы, офицеры войск, чиновники, в общем, помощники и спутники Первенцев и Старших Демонов; Церковь обычно называет их бесами. И, наконец, Младший Круг — люди, попавшие в Ад, а не в Рай, в Чистилище или на новое воплощение после своей смерти: ведьмы, колдуны, еретики, богохульники — черти, фактически. Добавлю, что в Преисподней есть и просто население, темные души внизу иерархии — рядовые армии Павших. Если кто-либо из них делает карьеру, он попадает в Младший Круг...
— Как, например, Кохшеаль, — вставляет Ася.
Сижу. Молчу. Слишком странно мне все рассказанное. Бюрократия в Аду? Люди, ставшие Демонами?..
Искрами плюется пламя в камине. Пыхтит раскуренной сигарой Элэм. Трое молчат, ожидая от меня продолжения вопросов.
Молчание затягивается.
Корзайл ударяет по струнам.
— ...Девять ступеней, ведущих к Твоему трону... Девять ступеней пройти никому не дано. Я помню... Когда-то раскатами грома Нам объявили: “Люцифер восстал на Него...” Сломаны крылья низвергнутых с неба на землю. Выбрав борьбу, а не рабство, мы сделали шаг. Не низверженье кумира является целью, Просто мы видели то, что скрывает Твой лак. Отныне Тьма пусть нам будет покровом. Черный плащ заменит нам белый-белый хитон. И в жилах наших — бешеный ток крови. Мы слышим горести смертных, их тихий стон. Кто дал Тебе право решать за свободных смертных? Ты — их Творец. Ты их Бог. Это так. Ну и что ж? У алтарей Твоих собираются жертвы. Ты борешься с Молохом, ибо с ним слишком похож...
...Зачем, Кирилл? Заполняешь неловкую (по крайней мере, с моей стороны) паузу? Помогаешь мне сосредоточиться, собраться с мыслями? Иллюстрируешь?..
— Мы — тёмные воины. Наши крылья трепещут под ветром. Ты — далеко. Мы — живём среди смертных людей. Что же, отныне забота о них — наше дело. И нам наплевать, что там кричат из церквей. С людьми мы в родстве. Наше царство — ночное время. Они нас бояться? В том видим руку Твою. На наших конях звенит серебрёное стремя. Пора нам в дорогу. В каком ожидать нас краю? Им помогать, защищать и вести их за правдой — Вот наше дело, хоть бесами кличете нас. Не пойдёшь за свободой колонной маршевой бравой. Что ж, машите распятьем. Уж скоро наступит наш час! **
Отзвучал последний аккорд.
— Лавр Матвеевич, сегодня все изменилось... Вы и Ася, и Кири... Корзайл, — неудобопроизносимое все-таки псевдо, отметила я про себя, — ведете себя со мной не так, как раньше. Почему?
— Это вопрос риторический, я полагаю? — натянуто улыбается Элэм.
— Нет, — качаю я головой.
Кривит губы Корзайл. Как я выставляю себя в его глазах, докапываясь до сути, заставляя вербализовать ее, проговорить вслух?
Ася выпрямляется, откладывая вышивку.
— “В ночи обнажится клинок, к чему нам бояться Тьмы? Тот сделал выбор, кто смог увидеть свет Чёрной Луны ” *** , — цитирует она.
— Хватит пичкать меня стихами! — взрываюсь я. — Стихами и недостоверными байками! Ответьте хоть раз прямо и без уверток!...
— А какой в этом смысл, девонька? — мягко останавливает меня Лавр Матвеевич. — Пока ты сама не признаешь единственно возможного ответа, все наши слова пройдут мимо тебя...
Я вскакиваю на ноги.
— Так вы знаете? Вы все знали и молчали?!
— Знали о чем? — холодно уточняет Корзайл.
Я игнорирую его вопрос, обращаясь к невозмутимому старику:
— Лавр Матвеевич, я прошу, я очень прошу вас — ответьте! Что вы увидели, когда пытались гипнотизировать меня?
— Нет, — качает он головой, — на этот вопрос я не отвечу.
Я сажусь обратно в кресло. Нога на ногу.
— Даже, если я прикажу вам говорить?
— А почему я должен слушаться твоих приказов, девонька?
— Разве я не ваша госпожа, не ваша Княгиня?
Ну, вот и произнесла… Какое облегчение! Сейчас недоразумение разрешится.
— Я начинаю думать, что нет…
Склоняю голову. Волосы падают, скрывая мне лицо.
Шепотом:
— Я рада, что вы поняли свою ошибку... Теперь я пойду?
Тишина — звонкая, слепящая. Мне мерещится, что трое переглядываются, пока я не вижу их.
Тишина — глухая, давящая.
Гулкая, дымная тишина.
…О, как они умеют выдерживать паузу!..
— Идите вы ко всем чертям со своими..! — яростно, рывком бросаюсь я вверх.
— С радостью, Княгиня! — улыбается коленопреклоненный старик.
— С радостью, Черная Луна, — берет мои руки в свои Ася.
— С радостью, воплощенная, — дерзость в прищуренных глазах Корзайла.
— Это ошибка! — протестую я. — Если бы я была... я бы знала... я бы чувствовала...
И я знаю. Я чувствую.
Но я не верю. Слишком горько может оказаться последующее разочарование.
...Хотя, право же, приятно видеть этих троих на коленях перед собой...
— Да встаньте же!
— О, какая скромность! Лицемерие вам к лицу, госпожа, — в открытую насмехается Корзайл.
Лавр Матвеевич шикает на него, но не сердито — скорее одобрительно, и вскарабкивается на корточки для того, что бы затем вольготно устроиться на прежнем своем месте, в кресле.
Ася целует мне руку. Я вырываю ладонь и тоже сажусь.
— Ладно, — говорю я, — я все поняла. Спектакль разыгран, как по нотам. Глупенькая неофитка с рассказами о странных снах. У нее очень подходящее прошлое: сирота, не знающая своих настоящих родителей, озабоченная загадками своего отрочества. Дурочка сама напрашивается: рассказывает о каких-то Кохшеаль и Тейтросе, считая их Демонами или чем-то вроде того. Девчонка самовлюбленна и горделива, так что поверит с радостью в сказку, которую ей надиктует гипнотизер. Вот она — марионеточный Антихрист, которого можно будет нести, как знамя!...
— Вот уж никогда не думал, — задумчиво рассматривает меня Корзайл, — но Лилит ведь, похоже, действительно... не совсем умна.
— Не пережимай, Кор, — дергает щекой Элэм. — Диззи, милочка, сделай нам всем кофе. А ты, Морена, скажи-ка мне...
— Значит, все-таки Морена?! — торжествую я.
Ася уходит на кухню.
— И Морена тоже, — Лавр Матвеевич устало прикрывает глаза. — Так скажи мне, когда ты первый раз услышала от нас имя Кохшеаль?
— Хорошая память! — хвалю я. — Но это ничего не меняет. Асе я рассказывала свои сны еще до того, как она привела меня в ковен.
Пауза. Элэм ворошит уголья в камине, прикуривает от кочерги.
— Ладно, — соглашается он, — предположим, мы действительно обманывали тебя, разыгрывая драму. Это что-либо принципиально меняет?
Я удивлена. Они думают, нет?
— Конечно!
— И что же именно? Мы предлагаем тебе войти в наш ковен тринадцатым членом, стать главой нашего ковена. Наставница готова уступить тебе свое место.
Ася возвращается с чашками кофе на серебряном подносе.
— Я отказываюсь.
— Нет, ну, это заходит уже слишком далеко! — не выдерживает Корзайл. — Я спать поеду. Лавр Матвеевич, вы не против?
Старик не возражает.
— Возьми меня с собой, — просит Ася.
В молчании мы с Лавром Матвеевичем пьем кофе, ожидая их ухода.
— На каких условиях мы будем сотрудничать? — возвращается к разговору Элэм, отставляя чашку, едва щелкает собачка замка на входной двери вслед за уходящими.
— Ни на каких, — качаю я головой, — я не хотела бы больше видеть никого из вас. Поверить в выдуманную вами ложь, значит для меня предать Властелина, перед которым я преклоняюсь. Бесполезно соблазнять меня не мне принадлежащим величием. Давайте закончим на этом, Лавр Матвеевич. Вам не переубедить меня.
— Хорошо, Морена, я не стану настаивать. У меня напоследок есть одна просьба и один вопрос, затем мы расстанемся. На время или навсегда, как пожелаешь. Договорились?
Я отворачиваюсь к окну, вглядываюсь в туманный сумрак.
— Черт с вами, — говорю, — задавайте.
— Благодарю. Да, начнем мы с вопроса... Двенадцатым членом ты согласна будешь войти в ковен?
Даже так?.. Я закусила губу.
— Кто умрет?
— Я. Я достаточно стар, большая часть моих знаний и умений переданы приемникам, кроме того, самоубийство может стать для меня долгожданной визой в Преисподнюю...
— Вы шутите? — искажает мои губы кривая надежда.
— Нет, не шучу. Так как же?
Что за чушь! Это уловка, я не должна подаваться.
— Мой ответ остается прежним.
— Что ж, — старик смотрит в пламя, — тогда остается просьба... Выслушай мой рассказ. Обещаю, что он не будет долгим.
— А, может, не надо? — мне хочется поскорее уйти. — Все же ясно и так... Ну, хорошо-хорошо, я послушаю.
Элэм открывает портсигар.
— Мне не предложите?
Он угощает.
— Воплощенным трудно дается возвращение воспоминаний о себе, я знаю это по своей Наставнице... Веришь ты мне или нет, Морена, я хочу помочь тебе вспомнить. Я кратко расскажу тебе все то, что знаю о Мироздании и мироустройстве, об истории Земли, какой мы видим ее, а там уж... как судьба решит.
Он сделал паузу, ожидая возражений или вопросов, но я молчала в ответ. Я выслушаю все, не перебивая — так быстрее инцидент исчерпает себя.
— Итак, — старик глубоко затянулся, — изначально существовали две силы, две стихии, две сущности — Тьма и Свет. Что было до них, и было ли что-нибудь, мы не знаем. Откуда взялись они, кто был первым, или появились они одновременно? Без ответов. И Тьма, и Свет являлись олицетворением материй, не только привычных нам — плотных, но и многослойных, тонких, духовно организованных. Предначальные были более подобны друг другу, чем разнились между собой. И все-таки существовало между ними небольшое различие. Тьма находилась в постоянном движении, изменчивая от сумрака до черноты, хаотичная, беспрестанно меняющая саму себя и пространство, лежащее в ее границах. Свет пребывал в константности, внутренней упорядоченности. Если говорить аллегориями, Свет искал державу для своего престола, Тьма же желала исторгнуть из себя новое...
— Постойте! — перебила я; хотя я и не собиралась прерывать рассказчика, но здесь уж сдержаться не смогла. — Сейчас вы фактически назвали Свет Порядком, а Тьму Хаосом. Вы считаете такое сравнение правомочным?
— Нет, конечно, нет. Должно быть, я не вполне точно выразился. Сложно охарактеризовать в словах сущностей высшего порядка, таких как Мать и Отец... Тьма и Хаос — это не одно и тоже, так же как понятие “Свет” не может быть приравнено к понятию “Порядок”. Достаточно заглянуть в словарь, чтобы понять, что речь идет о разных явлениях... Я имел в виду всего лишь то, что Тьме больше присуща хаотичность, а Свету упорядоченность. Чувствуешь разницу?
Я всегда увлекалась логическими конструкциями, и сейчас цепочка размышлений увлекла меня, заставив на время отринуть навязчивую паранойю и забыть об обиде на собеседника.
— Но если это так, — возразила я, — то почему рациональный взгляд на жизнь, взвешенность решений и действий больше присущи адептам Тьмы, тогда как посвященные Света чуть что впадают в религиозный экстаз и считают добром поступки, вызванные случайной эмоцией: например, мимолетное сочувствие, подаренное к нищему?
— Здесь проявляется тяга к своему антиподу, — пожал плечами Лавр Матвеевич, — стремление достичь целостности путем развития в себе тех качеств, которыми ты от природы наделен в наименьшей степени. Так сильная женщина ищет себе зачастую в супруги слабого мужчину. Так подросток, наделенный большими способностями к математике, мечтает стать художником или музыкантом. Так бизнесмен, являющийся скупердяем в быту и деловых отношениях, может проигрывать целые состояния за одну ночь в казино. Понимаешь?
Я искала аргументы, чтобы оспорить позицию старика, но не находила их. Рассуждения мои зашли в тупик, и вернулись эмоции. Я насупилась и сухо ответила:
— Да. Извините, что перебила. Продолжайте свой рассказ, раз уж начали.
Лавр Матвеевич потянулся, помешал кочергой уголья в камине, потом снова откинулся на спинку кресла и нашел взглядом мои глаза. Кивнул.
— Что ж, продолжим... Однажды желания Света и Тьмы пересеклись, породив Первенцев — хаоситов, предназначение которых было служить Порядку. Создатель получил первых подданных, Мать успокоилась, изменив Вселенную присутствием своих Детей… Шло время, Отца начала не удовлетворять чужеродная изменчивость, наполовину присутствовавшая в его Первенцах. Он взялся творить сам, однако дети его Света являлись мертворожденными — покорными в своем бесчувствии и бездумии. Так появилась первая раса Титанов. Игрушки, заводные роботы, четко выполняющие набор предписанных команд — они быстро наскучили своему Создателю. Если ты хочешь пошевелить ногой или рукой, и она подчиняется тебе — это закономерно. Вот и первые Титаны были руками и ногами Отца, но не самостоятельными сущностями… Тогда Свет обратился ко Тьме с просьбой: общим творением увеличить число Первенцев. Тьма не любит повторений, и все же она поддалась на уговоры, рождая, однако, Вторых — тех, кого позднее назвали Архангелами, без страсти и стремления, вложенного в Первенцев… Время текло, и все более неприятно было Свету видеть проявления Тьмы в своих Сыновьях. Они восхищались Отцом, но не желали славить Его беспрестанно. Они искали, менялись, не желая быть бледными звездами, во всем подобными солнцу Отца. Они множили хаос, умаляя тем самым, как казалось Творцу, лелеемую Им константность... И тогда Создатель решил отгородить Сыновей от влияния Матери, чтобы они принадлежали только Ему Одному. Свет развернулся плащом, образовывая кокон, обращенный внутрь себя. Свет создал внутри себя отъединенный от Внешней Тьмы Космос, в котором отныне должны были обитать сотворенные Духи. Однако свято место пусто не бывает, и, создавая кокон, Создатель случайно (а, кто знает, может быть, и намеренно) зачерпнул часть Тьмы, и впустил ее в свое карманное Мироздание. В дальнейшем, используя Внутреннюю Тьму, как подручный материал, Он сотворил Младших Духов — Ангелов, и разделил свой мир на семиступенчатый хорал: высший — Трансцендентальный Уровень — собственно место обитания Творца, если можно так выразиться; Стихиальную Сферу — местоположение Рая и дом Первенцев; Мутабельную Ступень, заселенную средними Сыновьями, Архангелами; Плоскость Тоническую, во всем подобную младшим Ангелам, живущим в ней; Ментальный пласт, являющийся своеобразной прослойкой между четырмя верхними и двумя нижними уровнями; Астральный Мир, отданный низшим Духам, например Групповым Духам животных, созданным для надзора за исполнением “природных законов” будущих планет; и, наконец, Нижний Пласт, Уровень Плотной Материи — наша Земля, вязкая кипящая жидкость, еще не обредшая формы. Были материализованы солнца и планеты, и на одной из них — возможно и на многих, но мы не знаем этого точно — была посеяна жизнь: простейшие организмы, растения, животные — не хватало только человека. Создание человека... О, это был грандиознеший проект: слияние несоединимого, симбиоз бессмертного духа и смертной материи, фундамент пирамидальной конструкции!... Но Мать опередила Отца и воспользовалась Им, как Он пользовался Ею, чтобы создать из части Внутренней Себя и Света Отца первого человека — женщину, Лилит… Господь Внутреннего Космоса увидел, как пошатнулись основы Его Мироздания, и, не решившись уничтожить первую женщину, но, боясь, что Старшие из Духов узнают в ней воплощение Матери, Он солгал Сыновьям, объявив новое существо Своим творением… Кто знает, если бы Творец сразу разрушил тленную плоть Лилит и изгнал ее Дух во Внешнюю Тьму, как бы сложилась дальнейшая история нашего Космоса? Однако Он промедлил, и Первенец Люцифер, увлекаемый стремлением к познанию нового, сошел к Лилит и соединился с ней, породив вторую расу Титанов — расу полубогов, заселивших Землю задолго до прихода Адама. Люцифер помог развоплотиться супруге-сестре и повел ее к Братьям, в Верхние Этажи Мироздания… Создатель не стал отбирать Лилит у Сыновей, опасаясь их непонимания и гнева. Он даже признал ее равной Первенцам, однако объявил, что человек — Опора Мироздания — должен быть создан, и Творение должно быть завершено. Среди земель Титанов был отгорожен Эдем — подобие Небесного Рая, где и был поселен вскоре сотворенный Адам, а также Ева, во избежание казусов, подобных тому, что случился с Лилит, выращенная из ребра мужа — то есть имеющая в своей душе, как контрольный элемент частицу духа Адама. Что было дальше?.. Нет, совсем не событие, названное в Ветхом Завете первородным грехом, послужило причиной изгнания людей из Земного Рая. Что сделал Змий?.. Всего лишь научил Еву животному соитию. Тот же урок должна была преподать Адаму Лилит, но она отказалась от возложенной на нее миссии. Что могло быть плохого в обучении людей сексу? Не два человека, а миллиарды людей должны были стать Фундаментом Мироздания, следовательно, они должны были “плодиться и размножаться”. Первенцы всего лишь исполняли приказ Отца, соблазняя первых людей. Нет, секс не причина, и даже не предлог. Произошло другое: плод с Древа Познания — это символ эзотерического, запретного опыта; отведав его, люди поняли, чего лишены, и не были больше довольны тем, что имеют. Они не желали быть Фундаментом, они захотели стать индивидуальными, свободными сущностями. Частичное изменение произошло в них сразу: например, пришли осознание боли и чувство удовольствия. Земной Рай показался тесным Адаму и Еве… Возросшие потребности смертных были ударом по планам Творца, но не их полным крахом, хотя, они и несколько путали Ему карты... Излишняя самостоятельность, проявившаяся в людях, приближала их к Первенцам, расширяя природную узость животной натуры... От этих событий и берет свое начало Ангельский Мятеж. Люди размножались, им нужно было место для существования, но Земля была уже заселена Титанами. Многие Духи сходили на Землю, соединяясь с дочерьми Люцифера и Лилит и множа, таким образом, численность расы. Создатель приказал Сыновьям очистить Нижний Мир от Титанов, для того чтобы люди могли заселить твердь... Титаны были странными существами, не имеющими бессмертной души, жившими на грани Материи и Астрала. Очистить Землю от них можно было только одним способом — уничтожив все племя. Часть Духов взбунтовалась, не желая убивать собственных сыновей и дочерей... Была Война, и было поражение. Ангелы, оставшиеся верными Отцу, истребили Титанов, и люди расселились по планете. Однако у Творца оставалась проблема — Мятежники, изгнанные с Горних Уровней в Астрал. Они не смирились с поражением и не простили Отцу гибели собственных порождений… А люди… Люди тянулись к Павшим, все чаще забывая славить своего Господа. Павшие-во-Плоть жили бок о бок с людьми, порождая легенды о диадах, единорогах и прочих сказочных созданиях. Павшие-в-Преисподню, воплощаясь, ходили среди народов Земли, и фимиам курился на языческих алтарях. Раса людей взрослела и развивалась, все больше отдаляясь от животных, все больше напоминая Павших Ангелов. Маги способны были двигать горы и поворачивать реки вспять, играя с формой материи, переставляя атомы. Поэты, покидая бренные тела, легко скользили меж Уровней Бытия, беспрепятственно входя даже в Небесный Рай. Лекари познали тайны человеческой плоти, обратив долголетие чуть ли не телесным бессмертием. Животное соитие не привлекало мужчин и женщин так, как прежде, и детей рождалось год от году меньше. Фундамент Мироздания крошился. В трещины кокона рвалась Внешняя Тьма. Нужно было предпринимать какие-то меры, и Создатель предпринял их. Два нижних Уровня Мира, Материя и Астрал, были отделены от общей линейности существования Космоса и преобразованы в структурные Восьмерки бесконечности — Уроборос — Змею, заглатывающую свой хвост. Эволюция была прервана, отныне человечество оказалось принуждено ходить по замкнутому кругу, раз за разом, лишь с небольшими вариациями, повторяя однажды уже пройденный путь. Пирамида стала объемной… Для стабильности структурной Восьмерки Творцу пришлось разделить время Своей власти над Землей с Павшими, теперь уже в полной мере представлявшими во Внутреннем Космосе Внешнюю Тьму. Установилось мнимое равновесие. Светлая Дуга — Катаклизм, Апокалипсис, Армагеддон, меняющий лик планеты, — Темная Дуга. Подвох Создателя заключался в том, что в момент формирования Восьмерки Мятежники были лишены большей части своей силы и заключены в тюрьму — Преисподнюю, Ад, Астрал — а потому они были вынуждены принять новую структуру Мироздания на навязанных им условиях. Одновременно исчез неизвестно куда Люцифер, сильнейший из Первенцев. Прохождения Темной Дуги оказались гротескной пародией на настоящую власть: в момент Катаклизма, завершавшего Светлую Дугу, Отец изымал человеческие души из смертных тел и держал их в Чистилище до начала очередной Светлой Дуги. Павшие правили мертвой пустыней. На Светлой же Дуге Восьмерки Мятежники были вынуждены играть по правилам ее Хозяина. Раз за разом падали в прах языческие религии, уступая место монотеизму. Горели костры, телами еретиков пестрели виселицы. В Ад после смерти попадали лишь единицы неисправимо темных душ… Однако из любой тюрьмы есть выход, и однажды Павшие решили, что нашли его. Раз нет возможности взломать дверь со своей стороны, значит надо поставить тюремщика в ситуацию, когда он сам будет вынужден отпереть ее... Ну, вот. Теперь ты слышала все, что имел сказать тебе, Морена.
Я сидела, закрыв лицо ладонями — и так, где-то с середины прогруза.
... Надо убрать руки. Как щеки горят...
— Лавр Матвеевич...
— Да, милая?... Позволишь называть тебя так?
— Я оставлю право на решения за собой до следующего моего прихода сюда.
Старик покивал головой.
— Я готов ждать.
* Я знаю, что на пику поднимали не только знамена, но и тела врагов... Только никак не могу найти нужного образа, которым можно было бы заменить эту сентанцию....
** Джеймс Росс “Глашатай Люцифера”
*** Джеймс Росс — Мартиэль посвящается за “Выбор” и “Песню ищущих”