Psycho
(Saur_Incarnated)

Мой ласковый и нежный зверь

Пейринг: Гамбит/Саблезуб

Рейтинг: NC-17

1.

Это было зимой. Тихий хруст снега под ногами, и лес словно нарисованный тушью - черное и белое… легкий ветер пробегает по веткам, струшивает белую крупу, подхватывает и несет вперед, мелкие белые снежинки стучат об одежду…

Я мог бы наслаждаться этим вечно. У нас в Луизиане редко выпадал снег, все чаще дожди, превращавшие городские дороги в слякотное месиво. А лес… В принципе я городской человек, улицы, казино - вот моя стихия. Лес же - это другое. Ему все равно как ты одет и сколько стоит твой мотоцикл. Ему все равно, выиграл ли ты в покер или остался без гроша. Он просто ждет, что однажды ты придешь, ждет как преданный друг, как жена - хотя знает что ты опять провел ночь с другой. Он ждет…

Я впитывал это спокойствие, растворяясь в тихом шуршании снега, закрыв глаза и слившись с этим белым великолепием… я здесь один… есть лишь ветер среди ветвей, крик одинокой птицы, тихий шорох за спиной…

Я не успел. Резкий удар швырнул меня на землю, чья-то рука выбила из пальцев не успевшую зарядиться карту. Нельзя было расслабляться, Реми, никогда! Еще удар, по лицу, и я лечу в снег. В голове шумит, а чьи-то руки уже хватают меня, и за звоном в ушах я слышу смех. Нет…

Мародеры окружили меня, взяв в кольцо. Тянусь за картой, но колоды уже нет. Наверное успели забрать…

В отчаянии бросаюсь на одного из них, кажется Охотник за Скальпами. Резкий удар отбрасывает меня назад, в круг. Словно пойманный зверь, я мечусь ловушке, натыкаясь на безумные глаза и плотоядные ухмылки. И жестокий смех звенит в холодном воздухе…

Безумие… поднимаю горсть снега, заряжаю, швыряю в кого-то… он уклоняется, чьи-то руки хватают меня сзади, толкают вперед… я почти падаю, но кто-то подхватывает меня, стискивает словно игрушку, и толкает дальше… голоса сливаются с какофонию чистилища… "ну вот мы тебя и нашли… …давно пора… …повеселимся…"… треск рвущейся ткани, чьи-то руки на обнаженной коже, потом удар - и снова холод… кажется, меня швырнули в снег…

Неужели так будет всегда?… ну почему, почему они просто не убьют меня?! Проклятые живодеры… а ведь я когда-то работал с ними… чертов снег…

Почему я?… чье-то тело прижимает меня к холодной земле, руки стискиваются на запястьях… сейчас будет боль… почему я? Любого другого они бы просто убили… Росомаху, Циклопа… почему?… вот и боль, словно тебя разрывают пополам… наверно, я должен был бы привыкнуть, после стольких-то раз… но нет, каждый раз не легче, чаще только еще хуже… каждый раз, когда тебе доказывают, что ты ничто, что ты просто подстилка… боль…

И голоса… лучше б они молчали, сволочи… но нет… "нравится, сука? Конечно нравится, посмотри - его аж трясет от удовольствия!"… да, меня трясет… от бешенства, от отчаяния… и еще от того что я лежу на снегу, а еще утром было -20…

Меня переворачивают на спину, зачем-то… и все продолжается… пытаюсь спрятать лицо, отвернуться… чья-то рука хватает за подбородок… "на меня смотри, блядь орлеанская!" пальцы запутываются в волосах… "сколько тебе тогда платили, на улицах? 40 баксов? Ты тогда лучше работал, чем сейчас, мразь!"… голос откуда-то со стороны… "может, ему заплатить, а?"… снова тот же голос "наверно стоит… я сказал на меня смотреть!" пальцы стискиваются на затылке… кажется, я кричу… а подонки вокруг смеются…

Сменяются один за другим… боже, когда это кончится?… они что, по третьему кругу пошли?… откуда и силы-то берутся?… а у меня откуда силы оставаться в сознании?… привык уже, да?… значит мародеры правы?…

Кажется, все… больше не трется о спину ткань чьего-то костюма, нет стонов, перерастающих в крик, нет стискивающих бедра рук и пальцев, сжимающих запястья, как будто я еще могу сопротивляться…

"Подыхай, сука!"… шорох шагов… они ушли… закрываю глаза… вокруг никого… только ветер в ветвях деревьев, и лес, словно нарисованный тушью: черное и белое… у нас в Луизиане редко бывает снег…

Холода больше нет… только пульсирующая боль между ног и правая рука ноет, словно ее бросили в огонь… огонь… надо согреться… надо двигаться…

Зачем?… нет сил… становится теплее… не надо шевелиться… если не шевелиться, будет тепло… и боль отступает… я просто полежу… чуть-чуть полежу, соберусь с силами, и пойду… сейчас… только на секунду прикрою глаза… отдохну… хочется спать… глаза закрываются… сейчас, я пойду, да… вот только немного посплю…

* * *

Саблезуб спрыгнул на землю, мягко приземлившись в снег. Ветер, еще недавно едва заметный, крепчал с каждой минутой, завывая словно дикий зверь. Снег бил в лицо, ветер сбивал с ног, но Виктор не возвращался. Надо было сбросить накопившуюся злость, выпустить зверя на волю, дать порезвиться, чтобы потом надежно запереть… до следующего раза.

Вскоре зверь взял свое, отыгрался, и снова залез в дальний уголок сознания. Саблезуб помотал головой, нахмурился, приходя в себя. Он редко помнил что делал пока зверь гулял на свободе. Часто он узнавал о своих "подвигах" лишь утром из газет, когда полиция находила очередной разорванный труп…

Осмотревшись, Крид перепрыгнул на соседнюю ветку и втянул носом воздух. Ветер принес запах дома, дыма… и крови. Странно знакомой крови. Зверь тоже почувствовал запах, но он был сыт, потому лишь поднял голову в уголке сознания, повел ухом, затем снова захрапел.

Саблезуб шел на запах, не совсем понимая почему, просто следуя инстинкту. Дальше, еще дальше, через холм и по деревьям… С этой стороны ветер нанес особенно много снега. Виктор спрыгнул вниз, по щиколотку утопая в белом крошеве, и осторожно пошел вперед, пригибаясь и заслоняя лицо рукой от безжалостного снега.

Запах крови становился все сильнее, однако ничего не было видно. Белая пелена закрывала обзор, и Крид никак не мог сообразить, в чем дело. Запах крови, боли, смерти - а вокруг ничего…

Опустив голову, он вздохнул - и замер. То, что сначала показалось ему странной веткой, совсем ею не являлось. Он наклонился, и стали видны тонкие пальцы, торчащие из-под снега.

Опустившись на корточки, Виктор принялся разгребать снег, обнажая сначала руку, потом рыжеволосую голову, плечи, спину… парень, наверное, долго лежал здесь, раз его успело так замести. Крид потянул его за руку, вытаскивая из-под снега, перевернул на спину. Вгляделся в лицо.

Да, он знал юношу. Когда-то давно он чуть не убил его… нет, не он. Саблезуб. Зверь живущий в уголке сознания.

Приложив ухо к бледной груди, он прислушался. Да, сердце еще билось - слабо, едва различимо, но билось. Взвалив Реми на плечо, Крид оттолкнулся от земли и прыгнул на ветку, направляясь домой…

* * *

Почему я его спас? Не знаю. Так говорили инстинкты: он сумел выжить в буре, брошенный умирать, ты не имеешь права бросить его… стоп, как это не имею? Я ему что, должен? Да пошел он ко всем чертям!

Взгляд останавливается на хрупкой фигурке на кровати. Кожа белая, почти цвета простыни, губы бледные, искусанные в кровь, рыжие волосы разбросаны по подушке - прядки того же цвета крови. Хрупкий и беззащитный, он одним своим видом казалось умолял о помощи. И Крид не мог отказать.

"Помоги ему" говорило животное в его голове "Он слабее тебя, но он выжил. Ты с ним одной крови, помоги ему".

"Помоги ему!" кричал человек "Он умирает! Он ранен, у него сломаны кости! Он едва не замерз там, в снегу! Помоги!"

Зверь молчал.

Виктор осторожно прикоснулся к бледному лбу. Кажется, парень приходил в норму. На его счастье, у Крида была аптечка - без надобности, просто по привычке привитой в ЦРУ. Там же он научился оказывать первую помощь - хотя бы чтобы пленники дожили до повторного допроса.

Осмотрев Гамбита, он справедливо пришел к выводу, что одной аптечки будет мало. Тут и целой клиники было бы мало, если говорить на чистоту. Кое-как приладив искалеченную руку (сломана в трех местах, одна надежда что срастется правильно) между пары деревянных дощечек и крепко забинтовав, Крид бросил взгляд на остальные раны.

Циркуляция крови потихоньку восстанавливалась, и раны начали кровоточить. Рубиновые капли пропитывали бинты, а простыня между ног стала темно-бардовой. Надежда на аптечку испарилась.

"Ты должен это сделать" сказало животное "Ты начал спасать его, значит ты и должен закончить".

"Сделай это!" воскликнул человек "Тебе ведь это ничего не стоит, а он будет жить!"

Зверь молчал.

Крид молча полоснул когтем по запястью. По золотистой коже потекли алые струйки. Поднеся руку к лицу Гамбита, он дал нескольким каплям упасть на бледные губы. Парень инстинктивно слизнул их. Тогда Виктор опустил руку ниже, давая ему возможность сосать кровь из раны.

Это был способ делиться заживляющим фактором. Впервые он открыл его во время Второй Мировой, попав в засаду с лучшим другом. Тогда кровь заживила сквозную рану. Но сейчас ран было слишком много…

Крид зашипел, когда Гамбит впился зубами в его запястье, обновляя зажившую рану в поисках живительной крови. "Странно, откуда он мог знать, что именно это было залогом его жизни?" подумал Крид, однако прошла почти минута прежде чем он убрал руку. Реми бессознательно потянулся за ней и тихо застонал.

"Спи" пробормотал Крид и отвернулся собрать аптечку. Первый бой за жизнь рыжеволосого орлеанца можно было считать выигранным.

* * *

Тепло. Странно - совсем не так тепло, как когда я засыпал… что-то мягкое сверху… одеяло? Силюсь открыть глаза, но не могу…

Рука в чем-то жестком, на теле какие-то ленты… странно… надо открыть глаза… с трудом разлепляю веки…

Это не лаборатория, значит я не у Иксменов… не у Синистера… не у Магнита… тогда где?… Логан? Нет, кабина не его, да и не стал бы он меня тут оставлять - сразу позвонил бы Иксам… тогда где я?…

Какое-то движение слева… медленно поворачиваю голову… НЕТ! Только не это, пожалуйста, нет! В ужасе сдвигаюсь на край кровати, но там стена, а Саблезуб уже повернул голову и смотрит на меня…

Неужели снова?!… неужели я буду вечно платить за свои грехи, отдавая свое тело на растерзание?… не хочу… я ведь тогда почти умер…

Ленты на теле… он должно быть связал меня… зря, я все равно не могу сопротивляться, так что какая разница?… опять будет боль…

Крид садится на край постели, откидывает в сторону одеяло… я зажмуриваюсь, не хочу видеть, не могу!…

Ничего. Совсем ничего. Осторожно приоткрываю глаза. Огромная фигура склонилась над моим животом, кто-то задумчиво разглядывая. В животе все еще пульсирует боль - кажется, меня пырнули ножом под конец, или показалось…

Голова с белой гривой волос поднимается, зеленые глаза без зрачков не мигая смотрят на меня. Я непроизвольно вжимаюсь в постель, а Саблезуб почему-то улыбается. С другой стороны конечно, почему бы ему не улыбаться? Заполучил себе неплохую подстилочку: пользуйся пока не сдохнет…

"Ты как?"

Неуверенно моргаю. В смысле, как я? Никак, если честно. Совсем. И вообще, какого… перевожу взгляд вниз, и брови сами собой поднимаются. Я не связан - это просто бинты стягивают мое тело. И суда по всему, передо мной как раз сидит тот, кто их наложил, и спрашивает, как я…

* * *

Виктор по-кошачьи фыркнул и повторил:

"Спрашиваю, ты как?"

Парень все еще смотрел на него расширившимися от ужаса глазами, часто моргая и легонько вжав голову в плечи.

"Нормально" произнес он тихо и хрипло. Крид покачал головой. По крайней мере тот мог говорить, значит горло в порядке. Бросив последний взгляд на глубокую рану на животе парня, он снова накрыл его одеялом и протянул руку ко лбу Реми.

Увидев когтистую лапу, приближающуюся к его лицу, Гамбит отчаянно взвизгнул и попытался отползти на край кровати. Далее произошло второе удивительное событие за день - Крид убрал руку. Только изумрудные глаза неотрывно смотрели на него. Странно смотрели. По-человечески.

"Ты идиот или притворяешься?" раздраженно пробормотал низкий голос "Если бы я тебя убить хотел, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Мародеры тебя кинули в снегу подыхать, и притащил я тебя сюда исключительно по собственной инициативе, так что сиди и не чирикай".

С этими словами когтистая рука снова потянулась к бледному лицу, но Гамбит не шевелился, впервые заметив, что руки и Саблезуба не были покрыты шерстью, и вообще мало чем напоминали звериные лапы. Обычная рука, просто вместо ногтей длинные черные когти. Да и вообще вблизи Крид выглядел гораздо лучше, когда просто сидел рядом, а не кидался на тебя в бою с перекошенным от ярости лицом.

Да и то, как он говорил, никак не вязалось с образом бешеной зверюги без единой извилины. /Да он умный!/ мелькнуло в голове Гамбита. /Если он бывает такой как сейчас чаще двух раз в месяц, мы его здорово недооценивали…/

Шершавые пальцы коснулись его лба, Крид нахмурился, затем встал и потянулся. Стальные мышцы побежали под кожей, и Реми снова стало неуютно. Черт его знает, этого шизофреника, когда у него состояния меняются?! Может он сейчас уйдет, а через минуту ворвется разъяренным тигром и разорвет Гамбита в клочки… или того хуже.

"Скоро вернусь" бросил он через плечо. Через секунду хлопнула дверь, и Реми остался один…

2.

Надо уходить. Скорее, пока он не вернулся! Надо уходить… надо подняться… тело не слушается, руку снова швырнули в адский огонь, и каждое движение отдается болью в животе, словно нож все еще там, и его медленно поворачивают в ране…

Нет, вставай, Гамбит, вставай… Вставай, кому говорю, иксмен чертов! Ну же, ты пацан или тряпка?! Быстро на ноги и бегом отсюда!

С трудом сажусь на кровати, и на глаза наворачиваются слезы. Какая дикая боль… Скидываю ноги на пол, встаю… и едва не падаю. Хватаюсь за спинку кровати… противный хруст… черт, это же правая рука, та что сломана… алые круги перед глазами… кажется, я умудрился не закричать… Теперь вперед… шаг… еще шаг… Давай, Реми, ради себя…

Дверь… открываю, вываливаюсь в гостиную… чего?! А, у него похоже, две комнаты… ладно… вперед… осторожно, медленно… едва не спотыкаюсь об ковер… дальше, к двери… открываю… ветер чуть не сбивает с ног… Нет, не закрывай дверь. Не отходи… Вперед, в метель… помни: за спиной грязь, боль, стыд… нельзя назад…

Шаг… еще шаг… босые ноги утопают в снегу… ветер пронизывает каждую клеточку, добираясь до самого сердца, и пальцы начинают неметь…

Не чувствую ног… кажется. Я все еще иду, но я уже не уверен… Раны уже не так болят, и ветер кажется стихает… глаза закрываются, но я все еще иду… иду… что-то холодное бьет в лицо… кажется, меня швырнули в снег… НЕТ!

Нет… это я просто споткнулся… лежу лицом в белом крошеве, снежинки набились в рот… сглатываю - холодные, но все же вода… оказывается, я дико хочу пить… собираю непослушными губами еще снега, глотаю… теперь хорошо… надо вставать… пытаюсь приподняться на локте… хруст… боль… черт, опять правая рука…

Вставай! Не могу… не чувствую тела… холодно… лучше было остаться… лучше подстилкой, чем трупом… нет, лучше трупом… цепляюсь за снег здоровой рукой… подтягиваюсь… медленно ползу вперед… еще… еще… главное не останавливаться… главное ползти…

* * *

Виктор возвращался домой. В когтистой лапе болтались две заячьи тушки - хоть он и не был уверен, что Ле Бо будет в состоянии есть, продукты лучше было иметь заранее. Он не привозил в домик еду - зачем, когда дичь бегает вокруг, только лови? Только немного консервов в подвале - на всякий случай…

Дом был уже близко, когда Крид почувствовал неладное. Дверь была приоткрыта. Ветер? Он конечно не запирал дверь, но все же… Он потянул носом воздух и замер. Боль, кровь, страх… Гамбит! Как же он не догадался. Что парень попытается бежать?!

Заячьи тушки упали в снег, а он уже скользил бесшумной тенью по следу. "Он замерзнет" пульсировало в мозгу "Он может быть уже мертв, или истекает кровью"

Он не знал, откуда взялась такая забота об абсолютно чужом ему человеке, не знал и не думал - просто мчался через лес бешеной тенью, и только сердце истерично билось в груди сломанным мотором…

Вот и он. Через секунду Виктор уже склонился над выгнувшимся в судороге телом. Даже не стал осматривать, просто подхватил на руки и скользнул назад, к домику. Он не помнил, как добрался туда, помнил только хрупкое тело на руках и кровь, текущую из открывшейся раны.

Кровь… она могла разбудить зверя, и тогда Ле Бо уже ничто не поможет… "Нет, не сейчас. Я не имею права".

Уже в доме, он снова положил его на постель и только тогда прижался ухом к груди. Сердце билось, тихо, но ритмично. Кажется, успел…

Дощечки на правой руке сместились, пришлось их снять и заново вправлять кости - слава богу Реми все еще был без сознания. Реми… Почему ты бежал, Реми? Ведь я только хотел помочь… Посмотри на меня, парень - я не зверь. Я не виноват. Это все подвал… холодные стены… ржавый ошейник, такой тугой, что нет сил вдохнуть… и отец, родной отец, пинающий тебя ногами в армейских ботинках, щипцами выдергивающий клыки… и рот наполняется кровью… его кровью, когда эти в тысячный раз отросшие клыки впиваются в его горло… смерть… Монстр, зверь, поселившийся внутри меня хочет смерти.

Но тебя он не получит, Реми. Он и так достаточно поиздевался над тобой, раз ты, раненный, одной ногой в могиле, бежишь через лес. Через жестокую вьюгу - от меня…. Не хочу - так. Не хочу проигрывать битву за битвой в войне за собственное сознание. Я не отдам тебя ему. Реми. Ради себя самого…

* * *

Прихожу в себя, медленно, мучительно медленно. Сначала звуки: свист ветра за окном; затем ощущения: мягкая постель, теплое одеяло приятно согревает…

Одеяло?! Значит я в доме… Воспоминания хлынули рекой. Значит, он поймал меня, вернул… наверное, злой как сатана, только и ждет, когда я очнусь. Лежу с закрытыми глазами, зачем-то оттягивая момент… какой смысл - чуть раньше или позже? Все равно пытка будет продолжаться не день и не два - так какая польза от пары минут? И все же я не могу… "Нет, можешь!" шипит внутренний голос "Если у тебя нет выбора, хотя бы прими свою судьбу как мужчина!"

Открываю глаза, и едва заставляю себя не отшатнуться. Снова это лицо в обрамлении косматой гривы, эти глаза…

"Ну что же ты?!" хочется кричать "Давай, порви меня на куски, чего тянуть?! Да, я сбежал, не захотел быть послушной игрушкой. Да, ты поймал меня - так давай же, убей! Ну же!"

Внутренний голос замолкает, и только завывает вьюга за окном, и изумрудные глаза странно поблескивают в неверном свете заходящего солнца… Тихий голос, усталый, словно ему тысячи лет.

"Не убегай, Реми" каждое слово пронизано почти физической болью. "Ты погибнешь в снегах" Пауза. Словно ему тяжело говорить. "Я не обижу, не бойся".

Он отворачивается, но я успеваю заметить солнечный луч, блеснувший на влажной дорожке на щеке… нет, наверное показалось. Саблезуб направляется к двери, уже в коридоре оборачивается и тихо повторяет: "Не убегай".

Закрывается дверь. Тихонько щелкает замок. Я заперт…

* * *

Я запер его. У меня не было выбора - иначе он снова попытался бы бежать. Он не верит мне ни на грош - а почему бы ему собственно верить? Что он видел? Безумного зверя с перекошенной оскалом мордой, кидающегося на него с рычанием, от которого стынет кровь…

Что он знает? Боль, когда наотмашь бьет по лицу когтистая лапа; страх, когда обезумевшая тварь наступает, а отползти уже некуда - позади бетонная стена; унижение, когда рвется в клочья одежда, и выворачивают руки, и когти чертят кровавый узор на обнаженной спине; злость, когда его бросают на бетон, как использованную салфетку, и все что он может, это глухо хрипеть от бешенства, от собственного бессилия…

Я не такой, Реми! Я лучше, много лучше! Я бы никогда… /кровь на губах, сладкая, вкуса меди, цвета его волос…/ НИКОГДА!

Я докажу, мальчик, докажу, что я лучше, чем ты думаешь… Все видели во мне монстра, злобную, кровожадную тварь - но ты… Возможно это судьба, что это именно ты, Реми. Возможно бог хочет, чтобы я платил долги. Но это уже не важно. Я покажу тебе Вика, креол… Я покажу тебе себя…

* * *

Бежать? Снова? Нет сил. Да и смысла нет - Саблезуб все еще здесь. И все же странно: почему он не ударил меня, не зарычал, не пригрозил? Он… почти умолял меня не бежать… Бред. Мне наверное показалось. Это ведь Саблезуб, а не сестра милосердия!

На руке новые бинты, кажется он снова выправил кости… Что бы там ни было, а это не воображение - это факт. Он лечит меня. Зачем? Чтобы развлекаться со здоровой жертвой? Или чтобы… сердце заколотилось в груди… что если он хочет сдать меня? Тогда кому? Злыдню? Магниту?

Нет, не Злыдню - иначе Мародеры меня бы не насиловали, а потащили прямиком к шефу. Значит Магнит? Интересно… что ж. Тогда все сходится: и Мародеры, и внезапная забота лесной зверюги.

Вот только этот блеск в глазах и влажная дорожка на щеке… Глупо. Он - плакать - из-за меня?! Да если уж Шельма бросает тебя во льдах, что уж говорить о Саблезубе? Не выпотрошил - и радуйся!

Эх, было бы чему радоваться… интересно, чего от меня хочет Магнит? Стоп, а если… Нет, на Кандру это не похоже. С другой стороны, что если это инициатива Крида, каким-то образом прознавшего, что ей надо… Брось, все знают где тебя найти, Кандра просто заявилась бы к тебе или подстерегла на улице.

А может это не Кандра? И не Магнит? Тогда кто, Апокалипсис? Короткий смешок срывается с губ. Да, Реми, твоя крыша умотала в Нидерланды на скоростном поезде…

А может… Холодок бежит по позвоночнику… старые призраки встают из могил… Антиквар. После стольких лет, которые для такого старика как он - все равно что один миг…

Но какое отношение ко всему этому имеет Крид? Странно…

* * *

Перебираю аптечку. Кажется, есть все необходимое… это должно помочь. Полдюжины таблеток лежит на столе: белые, желтые, две ярко-красные капсулы. Вот так…

Разделанная тушка варится на огне - Реми нельзя есть сырое мясо, по крайней мере пока. Своего зайца я уже давно сжевал, и теперь осталось только набрать чашку воды и пойти в соседнюю комнату.

Снова встретиться с огненными вулканами испуганных и злых глаз? Нервно сглатываю, собираю в руку таблетки, стискиваю волю в кулак… открываю дверь, и тело на постели напружинивается, готовое сорваться с места… и рухнуть, не пройдя и пары шагов. Он еще слишком слаб…

Беру стул, сажусь у изголовья кровати - надо соблюдать дистанцию.

"Вот" высыпаю таблетки на одеяло, протягиваю чашку с водой, осторожно, почти на вытянутой руке.

"Что это?" тихий недоверчивый голос.

"Это чтобы тебя вылечить" можно было бы перечислить названия, но вряд ли креол настолько знаком с медициной.

Тонкая рука выскальзывает из-под одеяла, длинные пальцы осторожно берут чашку, и огромные огненные глаза неотрывно смотрят, словно боятся, что я кинусь на него. Бери, не бойся… Я не шевелюсь, почти не дышу, ведь тебя так легко спугнуть, почти как того зайца, тушка которого должно быть уже готова.

Парень быстро глотает таблетки, запивает водой, и все также осторожно возвращает мне чашку. Убирает руку, почти отдергивает ее. Не бойся…

"Сейчас принесу поесть"

Мимолетная улыбка на губах. Кажется, он действительно голоден. Хорошо… Раз хочет есть, значит идет на поправку. Медленно встаю - приходится постоянно контролировать себя, чтобы не сорваться на быстрые, бесшумные и такие привычные движения.

Выхожу из комнаты. Боже, как я устал! Сердце стучится в груди, и никак не могу отдышаться, словно весь день бежал на пределе. Да, дорого придется платить за эти огненные глаза…

* * *

Что это за таблетки? Снотворное? Вполне возможно. Не хочет иметь проблем с транспортировкой Гамбита к месту назначения… ха! Может не глотать? Так, Реми, не строй из себя камикадзе. Он же с тебя глаз не сводит, не проглотишь - сам лично в глотку затолкает.

Запиваю водой. Жду.

Прошло уже несколько минут, и ничего… а нет, начинает легонько кружиться голова. Значит все же наркотики.

Однако почему-то в сон не клонит. Ничего не понимаю…

Скрип двери - и вот он снова заходит. Что-то несет в руках… Опа! Керамическая миска, а в ней бульон, который кстати совсем недурно пахнет! Брови сами собой лезут на лоб, и по его лицу пробегает едва заметная улыбка. Что ж, 1:0 в твою пользу, я действительно не думал, что ты умеешь готовить.

Ставит миску на постель.

"Сам справишься или помочь?"

Конечно сам! А что одна рука висит плетью, так это не впервой. Маленьким был - и с вывихнутой лодыжкой воровать умудрялся.

"Спасибо, Виктор, я сам"

"Ладно."

Снова встает и уходит. Черт, кажется он понимает, как я себя чувствую в его присутствии.

Набираю ложку бульона, отправляю в рот… супер! Знаешь, Вик, тебе бы кулинаром быть, а не киллером… Внезапно в сознании прокатывается волна отвращения к себе.

"Он для тебя старался, Реми, он вытащил тебя, можно сказать, из могилы, лечил, потом снова спас, когда ты по дурости решил удрать в чем мать родила, теперь еду тебе готовит - и боится провести с тобой лишнюю минуту, потому что ты как на него посмотришь, так у тебя в глазах и читается: "Монстр ты, Саблезуб, и сука распоследняя. Я бы тебя давно прибил, вот только слабенький еще". Нехорошо это, Реми, совсем не по-людски".

Хотя с другой стороны… /боль… страх… шерсть трется о спину, когти рвут кожу в клочья, и сладострастный хрип разносится в подвале вперемешку со слабыми стонами…/ Вопросы? Пожелания?

И все-таки бульон получился что надо…

3.

Он боится меня… черт, надо ж было дожить до такой репутации! Хотя иногда кажется, что он начинает видеть во мне человека… да я и стараюсь быть человеком - вот только зверь рвется наружу, сметая все на своем пути. Что ж, у меня есть способы его удержать… пока…

* * *

Дверь тихо скрипнула, и Реми подскочил как ужаленный. Крид улыбнулся и предостерегающе поднял руки.

"Это всего лишь я" пробормотал он.

- Ага, а мне этого вполне хватает- подумал Ле Бо, но все же заставил себя улыбнуться в ответ.

"Спасибо," - ответ был искренним. - "Вкусно у тебя получилось, я и не знал, что ты так умеешь".

Саблезуб пожал плечами.

"Ты многого обо мне не знаешь, креол".

- Что ж, не спорю. Знаю достаточно, чтобы тебя бояться, и слишком мало, чтобы понять…-

Крид наклонился за миской, взял ее с края постели и развернулся и снова вышел за дверь.

- Многого не знаю- думал Гамбит позже, лежа в полусне под теплым одеялом, -Ты прав, Крид, чертовски прав. Что мы вообще о тебе знаем? Зверь, убийца - но ведь ты работал в ФБР, ЦРУ и черт знает где еще, а туда не берут безмозглых идиотов. Ты проворачивал такие дела, которые требуют не дюжей сообразительности - и все же мы считали тебя тупым монстром, сам не знаю почему. Да и иксмены вряд ли ответят. Просто никто не смотрит, что прячется за дикими глазами и свалявшейся шерстью твоего костюма, ха - да некоторые до сих пор считают, что это твоя натуральная шерсть! Глупцы… Что если пока мы всем скопом записывали его в палату№6, он все время обводил нас вокруг пальца?…-

Все еще не найдя ответа, Реми не заметил, как погрузился в сон.

...

Темные коридоры… я бегу по ним, и ноги режет боль, словно ступаю по битому стеклу… кровь на губах, сочится по подбородку - это не моя кровь… что-то случилось, что-то непоправимое… хочется кричать, но в рот словно налили смолы, и горло горит огнем… надо бежать… быстрее… еще быстрее… не могу, тело не слушается, и я бреду словно сквозь вязкий кисель, слишком медленно… я не успею… оно догонит, и не будет пощады… прорываюсь вперед из последних сил - и внезапно кисель исчезает и я падаю на бетон. Холодный бетон подвала. Мне холодно. Я маленький и голодный, и такой одинокий… в груди пусто, и хочется заполнить чем-то этот высасывающий душу вакуум… кажется, я кричу, потому что знаю, что оно уже здесь… стены начинают гореть…

...

Вскакиваю на кровати, и прокатившаяся по руке боль ничего не значит по сравнению с болью внутри, ведь я горю, и пламя карабкается по стенам, ближе, кажется оно смотрит на меня… у пламени есть глаза… чья-то рука прижимает меня к груди, гладит по волосам, что-то шепчет на ухо, и я зарываюсь лицом во что-то мягкое, и плачу, обмякнув в чьих-то руках, потому что мне одиноко и страшно… так страшно…

Постепенно кошмар отпускает, и слезы перестают литься по щекам, дыхание выравнивается, и сердце уже не бьется в груди пойманной птицей. Только тогда осознаю, кому принадлежат обнимающие меня руки, в чью пышную гриву я зарылся лицом - но почему-то я не вздрагиваю. Я спокоен, ведь Саблезуб - это объяснимо, это понятно. Он не может заставить пламя ползти к тебе, как голодный тигр, шипя и скалясь…

"Это просто сон, Реми… Все хорошо…" тихий вкрадчивый шепот, низкий настолько, что я чувствую вибрацию собственными костями. Руки сильнее прижимают меня к груди, но с жесте нет ничего угрожающего. Не собственнический инстинкт Логана, а желание защитить. Это потом, утром, я буду думать, откуда взялось все это в пугающем Саблезубе, и решу, что оттуда же, откуда и умение готовить еду. А пока я просто прижимаюсь к сильному телу, и чувствую себя защищенным, и расслабляюсь, позволяя усталости взять верх.

Глаза смыкаются, и слезы высыхают на щеках, и только когтистая рука ласково гладит волосы… я проваливаюсь в темноту, без снов, без кошмаров…

* * *

Проснувшись, я зевнул и попытался потянуться, чтобы сообразить, что я лежу в странной позе. Как будто свернувшись клубком. С чего бы это? События прошлой ночи смутно возвращались, но стоило мне открыть глаза, как картина приобрела пугающую ясность. Я лежал, уткнувшись носом в живот Крида, когтистая лапа затерялась в рыжих волосах на затылке. Хотел было дернуться, но в последний момент остановил себя.

События прошлой ночи все всплывали в голове, и я все больше косился на Саблезуба, почти физически ощущая, что сейчас эта рука стиснется в кулак. Ничего подобного. Только мерно вздымается и опадает мускулистая грудь, и тихое посапывание, как будто где-то урчит котенок. Саблезуб спал.

Я попытался было выкарабкаться из-под его руки, довольно тяжелой, надо заметить, но он тихонько заворчал сквозь сон, и я счел за лучшее просто лежать в такой несколько неудобной позе, пока это когтистое чудо не проснется…

Он успокаивал тебя. Этой ночью, когда снова снился кошмар, он пришел к тебе и сидел рядом пока ты снова не уснул- эта мысль заставила меня мысленно почесать в затылке и задуматься. Почему он так поступил? Неужели я та громко орал, что не давал ему спать? Да ладно, это не повод…

Его голова все еще лежала на коленях у Крида, и внезапно воспоминания хлынули рекой. Жан-Люк, сидящий у его кровати, когда он только вырвался из объятий улиц, тогда еще щуплый перепуганный парнишка, и его будущий приемный отец пытался заработать его доверие, осторожно, методично, шаг за шагом преодолевая огромную пропасть между ними…

Взгляд бессознательно скользнул по огромной руке, широкой груди… и лицу. Удивительно спокойному лицу, с улыбкой, играющей в уголках губ. Если для меня ночь была царством кошмаров, то для Крида она кажется была временем покоя. Напряжение отпустило резкие, пугающие черты, и он казался почти счастливым, сидя вот так, привалившись к стене. Незаметно для меня самого, я улыбнулся.

* * *

Проснувшись, Саблезуб с трудом разлепил глаза и потянулся. Точнее, попытался потянуться, но зашипел от боли в затекших мышцах. А еще через миг осознал. Что Реми все еще лежит у него на коленях, разбросав рыжие прядки по темной ткани джинсов.

- Привет, - пробормотал он, убирая руку, и Гамбит передвинулся обратно на кровать. Не спеша передвинулся, не шарахнулся в сторону испуганной птицей, а просто чуть подвинулся и положил голову на подушку.

- Привет, - улыбнулся в ответ креол, и Крид поднялся, привычно собираясь уйти.

- Ты куда?

Саблезуб замер в нерешительности.

- Останься, - пробормотал Реми тихо. Он почти просил. Видеть Виктора снова уходящим, как будто он выгонял его, после всего, что тот сделал - это было неправильно! Так неправильно…

Крид повернулся.

- Зачем?

/Я же пугаю тебя. Зачем тебе это?/ спрашивали его глаза.

/Потому что ты другой. Потому что я был не прав./ отвечали глаза Реми.

- Пожалуйста, - прошептал Гамбит.

Виктор пожал плечами и подвинул стул к изголовью кровати.

- Ты как себя чувствуешь?

Реми нахмурился, переключая внимание на собственное тело. Рука болела немилосердно, но этого следовало ожидать. А вот живот… опять начала противно дергать боль, словно ждавшая, когда же он обратит на нее внимание, чтобы впиться когтями в сознание.

- Та рана на животе, - Гамбит поморщился, - Болит, зараза.

- Можно посмотреть?

Реми кивнул, и Крид откинул одеяло, осторожно размотал бинт… Рана была в порядке, спокойно заживала без осложнений, чем он не замедлил порадовать Реми.

- Просто лежи спокойно, и скоро все будет в норме.

Он обновил бинт, снова укрыл Реми - и остался сидеть. Просто сидел и смотрел на креола, и тому становилось не по себе от пристального взгляда этих изумрудных глаз, не пронизывающего словно зимний ветер - а именно такого взгляда он ожидал - а задернутого поволокой памяти, как будто Крид был не совсем здесь.

Вопрос вырвался прежде чем Реми успел его обдумать.

- Почему, Виктор?

Когтистый гигант вздрогнул.

- Почему что?

- Почему с Мародерами?

Тяжелый вздох, чуть прикрытые глаза, где в уголках прячутся боль и безумие.

- Я был вынужден.

Вынужден? Я не мог поверить. Кто может вынудить эту совершенную машину для убийств?

- Это все зверь. Сложно объяснить. - он говорил короткими отрывистыми фразами, с трудом подбирая слова. - Он контролирует меня, и я ничего не могу сделать. Он все равно выпьет кровь, и я только надеюсь, что однажды это не будет кровь тех… кто мне небезразличен.

Полузакрытые глаза мигнули.

- Они все живут внутри меня. Они говорят со мной, приказывают. Иногда я могу заткнуть им рот, иногда нет. Иногда я прихожу в себя на ветке дерева, и у меня руки по локоть в крови, а я даже не знаю, кого я убил…

Он уронил голову на руки.

- Ты не хочешь всего этого знать, да? Что ж, я понимаю. Я понимаю…

Я задыхался. Холодные волны чужой боли катились по телу, по сердцу, и я понимал, чувствовал его. Ужас, когда когти снова теплые от крови, растерянность, когда приходишь в себя и не знаешь, как ты попал сюда, горечь, когда держишь себя в узде, чтобы ни к кому не привязаться, чтобы потом не убить… Когда глаза заволакивает багровый туман, и голос внутри кричит "убей!", и когти уже скользят из кончиков пальцев, и ты уже не человек… и так сложно понять других, услышать за воплями в твоей голове, истеричных. Таких что хочется зажать уши руками, но это не поможет… боль, когда видишь чужие глаза, и читаешь в них "ЗВЕРЬ!". И зверь поднимает голову у тебя в мозгу, и скалится из тьмы…

- Не надо, Вик…

Тихий шепот, кажется мой. Чья-то рука на моем плече.

- Не надо… ты не такой…

Я все еще задыхаюсь, но боль начинает спадать, и скоро я могу видеть склонившегося надо мной Крида, вглядывающегося в мое лицо.

- Ты чего?

Недоумение, вопрос, шок…

- Просто… - как объяснить? Слова не передают ощущений, - Просто я понял.

* * *

Прошло уже несколько дней. Крид рассказал мне многое, порой такое, о чем я не мог подумать, порой то, что я знал - но с другой, своей стороны. Теперь я вижу его по-другому, и уже не боюсь… почти. В какой-то мере у него даже больше контроля, чем у Логана. Тот никогда не знает, когда сорвется, Крид же четко чувствовал пробуждение зверя. Пару раз он замолкал посреди фразы, на миг зажмуривался. Потом вставал и уходил. Возвращался через несколько часов, уставший, но спокойный. Он пытался смыть кровь о снег, но я все же видел иногда бардовые следы на одежде.

И еще моя эмпатия не дает мне покоя. Он еще ни разу за эти дни не дал мне увидеть даже тень монстра. Он прячет его, заковывает в цепи, запирает в подвале собственного сознания, но тот все равно рычит, скребется в своей непрочной тюрьме, скалится из-за решетки, и в темноте горят безумные голодные глаза, жаждущие крови… сколько еще он сможет держаться? Кто знает. Я понимаю, что надо уходить, но в лесу бушует метель, такая что даже Крид редко выходит из дому.

Теперь мы много времени проводим вместе - выбор невелик, в доме всего две комнаты. Я постепенно поправляюсь, уже начал ходить - пока осторожно, но с каждым днем все увереннее. На радостях выпер Крида из кухни и теперь готовлю сам - жаль развернуться негде, всего и продуктов-то, что дичь и консервы.

Я все чаще ловлю на себе его взгляд. Осторожный, исподтишка, но ведь я - вор, я привык замечать такие вещи. Привык читать по глазам. С трудом верю тому, что в них вижу. Чувства, почти те же, что в обычном понимании означают любовь - но не здесь. Привязанность - но как к любимой вещи, восторг - как уникальным произведением искусства, которое стоит дома на подставке, и гости приходят и восхищаются. Нежность - что-то ближе к осторожности, словно он боится разбить нечто хрупкое. Восхищение - чем-то непонятным, находящимся по ту сторону разума.

Странно, но я не вижу у него просто желания, обычного человеческого желания затащить меня в постель. Того самого результата чертового обаяния, которое так помогает и мешает жить. Конечно, его-то я как раз держу в узде, слишком уж явно дрожат стены внутренней тюрьмы, когда зверь вновь и вновь бросается на решетку, но иногда…

Я не знаю, что это. Точно что не его чувства, не отражение чужих желаний. Но я раз за разом замечаю, что не могу оторвать взгляд он этих перекатывающихся под кожей мышц, светлой гривы волос, от этих кошачьих движений - стремительных и бесшумных. Следовало ожидать - тело приходит в норму, гормоны бьют в голову, и тело требует свое. Конечно, сутки без секса - день пропал. Нет, как все же глупо получается: он изнасиловал меня, когда-то, но стоило мне остаться с ним наедине, как я первый лезу. Идиот…

Да, идиот, вот только ничего не поделаешь, какой есть. Но почему-то на грязно на душе, как когда перепихнешься под кустом - и будь здоров. Он любит меня. По-своему. Не как человека, а скорее как что-то, принадлежащее ему. Но не как Логан. Вик не требует подчинения. Он просто знает, что последнее слово будет за ним, и ему не надо каждые десять минут доказывать тебе кто здесь главный. Просто это и так очевидно.

И этот контроль не давит на тебя каменной горой - потому что контроля нет. Это вроде молчаливого соглашения: я признаю его силу, а он защищает меня. Не совсем… Он находится рядом, присматривает за мной. Оберегает как сильный слабого - и в замен я должен признавать его статус-кво. Вроде того. Трудно объяснить. Я просто чувствую это, а объяснить не могу.

Но все это не меняет сути: я хочу его. И кажется. Он это знает. Но он ждет, не делая шага навстречу, молча выжидает, не выдает себя ни словом и жестом. По-моему, он ждет, пока я сам приду к нему, обниму и повалю на постель, или на пол, или куда еще получится. И знаешь, Вик, рано или поздно я это сделаю.

* * *

Он хочет меня. Это видно по глазам, да и запах никогда не подводит. Что ж, как раз в его стиле, все-таки Гамбит ведь, не Циклоп, а мы тут уже почти две недели, запертые бурей в маленьком домике на краю мира.

Блин, знал бы раньше, можно было бы не насиловать, просто подождал бы пару дней - сам бы на меня накинулся. Он бы и сейчас уже накинулся, видел уже, как он нервно облизнул губы, думая что я не вижу. Хочется, ой как хочется, прямо мозги дымятся - вот только нельзя, мальчик. Не позволю. Грязный зверь шипит за решеткой, смотрит на твое тело и тоже облизывается. Он тоже хочет тебя - разорвать на части, искупаться в твоей крови, устроить тебе ад на земле и наслаждаться, впитывая каждый твой крик, каждый стон…

Поэтому гляди на меня сколько хочешь, а ничего тебе не обломится. Я знаешь ли, с некоторых пор хочу видеть тебя живым…

4.

Он пришел поздно вечером, скинул заледеневшую куртку и устроился у камина, поближе к огню. Там на полу лежит огромная медвежья шкура, мягкая и пушистая. Обожаю лежать на ней, пока Крид курит у окна, и думать…

Отсветы огня играют на золотистой коже, он сидит неподвижно как зверь в засаде. Кажется, он не видит меня. Что ж…

Подхожу поближе. Шаг. Еще шаг. Почему ты избегаешь меня? Еще один последний шаг, и я стою совсем рядом, так близко, что могу чувствовать его запах. Нет, не вонь свалявшейся шерсти и крови, а запах - запах леса, снега. Не соображая, что делаю, зарываюсь лицом в светлые пряди - совсем как тогда, ночью, когда приснился кошмар… губы целуют чуть соленую кожу, руки скользят по плечам…

Внезапно он поворачивается - быстро, бесшумно, как кошка - и я оказываюсь в ловушке сильных рук и страстных прикосновений. Свитер падает на пол. Как хорошо, что перед камином лежит огромная медвежья шкура… Кажется, его руки везде, и волны наслаждения разбегаются по телу, хочется зажмуриться и отдаться наслаждению, но я не могу оторвать взгляд от горящих изумрудов глаз.

Он двигается ниже, по груди, по животу, и стоны превращаются в крик удовольствия - а ведь он еще почти ничего не сделал… никогда не знал, что он так умеет… тихое жужжание "молнии", и мои джинсы летят в угол бесполезным куском ткани.

"Перевернись" Я перекатываюсь на живот, и тело подрагивает от наслаждения, когда руки скользят по ребрам, и когти едва заметно щекочут кожу, а губы вновь и вновь касаются плеч и шеи… ладонь скользит под живот, приподнимает бедра… легкая боль - и волна экстаза, и мне уже все равно, откуда он взял смазку, и где вообще научился вот так доводить до бьющего через край блаженства… мне просто хорошо…

* * *

Виктору давно не было так хорошо. Хрупкое ослепительно красивое тело двигалось в такт, чуть полные губы что-то бормотали на французском, пламя отражалось на красноватых волосах цвета крови.

Крови…

Зверь поднял голову, принюхался…

Спи!

…встал, отряхнул свалявшуюся шерсть…

СПИ!!!

…потянулся и осмотрелся вокруг, облизнулся при виде выгибающегося в экстазе тела, ухмыльнулся…

УХОДИ!

Не могу… глаза заволакивает багровая дымка… Реми… убегай… скорее…

* * *

Я не сразу почувствовал боль. Только когда когти до крови впились в плечо. "Виктор?" тихий вопрос задыхающимся хриплым голосом. Выворачиваю голову назад…

…обнажившиеся клыки, маска оскала на перекошенном лице, жутко подсвеченная огнем в камине, в глазах - безумие…

…кажется, я закричал…

* * *

Тело выгнулось в ужасе, руки заскребли по шкуре, но когти все глубже впиваются в плечо, течет кровь, горячая алая кровь, медный вкус и сладкий запах страха щекочет нервы… давай, вырывайся… еще… когти чертят по спине кровавые полосы, и жертва выгибается от боли… да, так хорошо… кричи от ужаса, да!… еще больше боли… толчки резче, глубже и чуть под другим углом… крик превращается в вопль, тело бьется в судороге, руки скребут по меху шкуры… нет, не уйдешь, сука, не пущу, тут и сдохнешь, мразь, да, еще немного, да, да, ДА!!!

...

Виктор неподвижно лежал, придавив Гамбита к полу, и пытался перевести дыхание. Что это было? Только что было так хорошо, но он ничего не помнит… только что-то теплое на пальцах…

Он медленно опустил глаза. Кровь. Следы когтей на гибкой спине. На шее укусы. Плечо залито багряными струйками. Тело под ним подрагивает от все еще витающих в комнате призраков боли и ужаса.

Он резко сел, стиснул голову руками и завыл. Оглушительно, истерично, почти безумно, заставляя истерзанное тело на полу сжаться в комок. Почему?! Почему он?! Почему так?! Разве у него нет права на чувство?! Почему он раз за разом калечит тех, кого любит?!

Он спрятал лицо в ладонях и замер - гранитная статуя, и лишь пламя из камина бросало блики на стены, и ветер выл за окном раненным волком…

* * *

Я лежу на мягкой шкуре, забрызганной кровью. Глаза открыты, по щекам катятся слезы, от страха, от муки. Он не смог, не сдержался… боль пульсирует меду ног, и на плечо словно вылили кислоту. С трудом поворачиваюсь на бок - и вот он, рядом, блики огня мерцают на капельках пота на коже, он сидит неподвижно, зарывшись лицом в ладони. Ему плохо. Наверное, еще хуже чем мне, я знаю. Ведь мои щиты трещат под ударами волн омерзения и ненависти к себе. Пытаюсь подняться. Не могу, пока не могу. Осторожно ползу по шкуре, замираю в нерешительности. Легонько касаюсь пальцами его спины.

Тугие мышцы вздрагивают, и я убирая руку.

"Все нормально, Вик" я стараюсь говорить спокойно, тихо. Хочу лишь объяснить, что не сержусь, что понимаю, знаю, что он не хотел, так…

"Нет" длинная пауза, такая что мне начинает казаться, что он больше не скажет ни слова. "Не все в порядке". Голос, глухой из-за закрывающих лицо ладоней, чуть дрожит. "Я трахнул тебя, Реми. Как шлюху. Как подстилку. Я действительно монстр". Снова молчание, натянутое как струна.

Я осторожно провожу кончиками пальцев по его руке, и он опять вздрагивает.

"Ударь меня, Реми. Я не буду сопротивляться. Ударь меня, избей до потери сознания. Убей меня…" он почти умолял, "Я так больше не могу. Я изнасиловал тебя, а ты снова ластишься, словно ничего не случилось".

Осторожно сажусь, кладу свои руки на его ладони, убираю их от лица. Мокрые дорожки на щеках поблескивают при свете пламени. Он смотрит вниз, прячет глаза.

"Посмотри на меня"

Он не двигается. Беру его за подбородок, поднимаю голову, встречаюсь с пустым взглядом изумрудных глаз.

"В тебе живет зверь, Виктор. Я это знаю, и ты это знаешь. Мы оба знаем, на что он способен. Я знал это, когда ложился с тобой в постель, я отдавал себе отчет в том, что это может случиться. Потому нашей вины здесь поровну".

Нежно поцеловал его в губы.

"Поровну…"

Лизнул щеку, и во рту замер соленый вкус слез.

"Понимаешь?"

Тихий глухой голос.

"Понимаю."

Бережно подняв, он отнес меня на постель, укрыл одеялом. И ушел.

* * *

То, что он ушел, я понял лишь на следующее утро, когда не застал его в доме. За ночь раны подзажили, и я смог встать и выйти из комнаты. Пусто. Только горка консервов на столе - он знал. Что я не в состоянии охотиться. Не знаю, на что я надеялся. Возможно хотел найти записку, что-то вроде "прости" на клочке бумаги. Ничего.

Через два дня буря стихла, и я покинул домик. Знал, что ждать Крида бесполезно. Пришел обратно к иксменам, которые в очередной раз успели списать меня в качестве трупа. И зажил по старому. Почти. Вот только иногда все еще снятся изумрудные глаза в темноте…



Сайт создан в системе uCoz