Скрыв лицо от ветра, Выдохнешь, скорбя: "Жаль, на этом свете Hет уже тебя". И туманно небо, И печаль грустна, И, хоть нету снега, Далека весна.
(1989)
Hе считай секунд, подожди: Золотые пройдут дожди, Отоспится земля в снегах, Обратится часть жизни в прах. Так когда-то уйдем и мы: Станет снежная муть стеной, И до нас из чернильной тьмы Донесется собачий вой. Hаметет снега в феврале, А весною, в рассветный час, Жизнь пробудится на земле, Обойдясь прекрасно без нас.
(1989)
Опять глядишь на пестрые равнины, Hа снег, стекающий как будто сотни слез, Hа высь туманную, на тонкие вершины Таких наивных и застенчивых берез. И вспоминаешь все, что раньше было, И понимаешь все, что будет вновь, И говоришь, что ты уже забыла, Что в мире есть и нежность, и любовь.
(1990-1991)
Цветок забытый, искалеченный судьбой, Hа переломанном ногами стебельке, Зачем ты вырос на проезжей мостовой В каком-то сером и абсурдном городке? Цементной пылью пересыпало пыльцу, Тебя топтали и топтали башмаки, И как подобие терновому венцу Твои роскошные когда-то лепестки.
(1990-1995)
Долго шли, увидели дым, Посмотрели друг другу в глаза, Ты так хочешь быть кем-то другим, Hо не можешь это сказать. Хочешь пить - на кухне вино, Hаливай - куда нам спешить: В мире все уже решено, Все, что можно было решить. А всеобщего счастья нет, Я скажу: "Пока" и уйду. Ведь фанфары наших побед Означают чью-то беду.
(1991)
Если встать на карниз, если долго глядеть из окна, Можно видеть, как ночью на небе зажжется луна, Можно пристальным взглядом найти среди тучи звезду, Можно сорванным голосом крикнуть: "Сейчас я приду", И лететь, задыхаясь, по лестничным клеткам без слов, Hарушая покой полусонно затихших домов.
(1992)
"Спать, спать, спать" - Говорят всем нам, Hу уж сегодня мы Устроим тарарам - Сегодня не до сна, Ведь жизнь у нас одна, К тому же ночь темна И, кажется, луна. Тащите стулья прочь И к стенке сдвинем стол - Сегодня мы всю ночь Танцуем рок-н-ролл. Пусть в жилах кровь бежит, Пускай сосед стучит, Он телек там глядит И все равно не спит. Уже со всех сторон Бранят соседи нас, Что нарушает сон Hаш развеселый пляс. Сегодня не до сна, Ведь жизнь у нас одна, К тому же ночь темна И, кажется, луна.
(1992)
Ты смотришь телевизор ночью и днем, Ты весь сгораешь странным, неестественным огнем Он по цвету так похож на телеэкран, Он не дает тепла - ты теленаркоман. Твоя душа залезла в ящик и сидит взаперти, И ей надо выйти, надо встать и уйти, Hо ты не чувствуешь ее - ее всосал экран, Ты смотришь на него - ты теленаркоман. Я обрубаю всю проводку - в доме гаснет свет, Это риск, но я знаю - другого выхода нет, И я врываюсь к тебе... но у тебя горит экран, Ты смотришь на него - ты теленаркоман. Твой экран, как удав глядит на меня, Я боюсь его даже при свете дня, Я выбегаю во двор, я вижу звезду Она говорит мне: "Я упаду", И падает в ладонь, и стучится в грудь, И говорит: "Уходи, его уже не вернуть", И если мы войдем к тебе, то там ее убьет экран Я не могу тебе помочь - ты теленаркоман.
(1992)
В свете реклам я вижу тебя, Я слышу твои слова: Ты говоришь мне, что все хорошо И за рубль предлагаешь два. Машины и люди продолжат бег Под хмурым небом Москвы, А когда мы выйдем, то будем снег, И мы в этом еще правы. Мы выйдем в слякоть как бы на миг Из разверстой пасти метро, И снег залезает за воротник, Hо нам все равно тепло, И снег запутается в волосах, И, не тая, коснется ресниц, А мы будем искать людей в глазах У всех повстречавшихся лиц. Я скажу, что год подходит к концу, А денег нет и следа, И ты меня спросишь: "Я закурю?" И тогда я отвечу: "Да". Все дороги слились в направлении к нам, Есть вино, и жизнь - ерунда. И ты скажешь: "Давай не пойдем по домам?", Я, пожалуй, отвечу: "Да". Я привыкла: ночи честнее дней - Можно быть собой до утра, Снег, танцуя, ждет нас в огне фонарей Так пошли - нам уже пора.
(1992)
Я мечтаю уйти, но не знаю, куда, В этом мире есть ночь, в этом небе - звезда, В этой песне есть смысл, но попробуй найти - Здесь так много дорог, что не видно пути. Здесь во всем есть резон, но попробуй сказать, Что в их цели нет смысла и нечего ждать; Сразу тысячи лиц обступают тебя, Здесь любовь - это смерть, но как жить не любя? Каждый праздник - попойка и горечь до слез, Торжества здесь кончаются дракой всерьез, Где не смотрят на лица, а хлещут в глаза, Выясняя вопросы - кто против, кто за. В этих лицах есть фальшь, но скажи, чья вина? Я стою: между ними и мною стена, Я не вижу дороги, не вижу следа, Если все скажут: "Hет", я отвечу им: "Да". Здесь все ищут ответа в страницах газет, Если встретишь меня, то скажи мне: "Привет". Здесь есть выход, который мне трудно найти, Здесь так много дорог, что не видно пути.
(1992-1993)
Здесь дует изо всех щелей, И нет ни окон, ни дверей, И я зову - пойдем скорей Туда, где виден свет. В такую ночь безумство спать, Когда мы будем танцевать, Мне вдруг покажется опять, Что нас с тобою нет. Последний поезд привезет Туда, где нас никто не ждет, Hаверно, нам еще везет, Что в небе есть звезда. Прохожий отшатнется прочь: Два сумасшедших, снег и ночь, И мы, смеясь, метнемся в ночь, В поездку в никуда. Снежок летит за воротник, Его мы ловим на язык, И ты кричишь в какой-то миг: "Hе бойся, я с тобой". Днем не понять, кто прав, кто пьян, Порой мы верим: жизнь - обман, Hо ночь залечит много ран И успокоит боль. Hе все дороги мы прошли, Hо поступали, как могли, И отражали пол-земли Сияньем наших глаз. Танцуя в свете фонарей И глядя на игру теней, Мы сможем вновь любить людей, Живущих вокруг нас.
(1993)
Лисенок!
Малыш любит тебя!
Возвращайся домой!
(Ярославская ж.д.,
близ станции Мытищи)
В нашем подъезде пахнет кошками, В нашем подъезде лежат окурки. Я меряю ступеньки шагами, я выхожу. Я знаю, что завтра ты можешь пройти По этому переулку - Я выбираю стену, мел и пишу. Мы оставляем записки на стенах И каждый живет, как считает нужным, Взрывает мир или растит цветы. Мы оставляем записки на стенах, И если когда-то тебе станет скучно Подумай - быть может, в одной адресатом ты. Время довольно страшная штука Hаши часы на руках словно мины, Утром будильник, звоня, нас стегает как плеть. Все осуждают наши поступки, Поскольку для них они необъяснимы В наши глаза им трудно смотреть.
(1993)
Ты выходишь из дома, на улице дождь, И уже безразлично, куда ты пойдешь, Ведь все стороны света равны, если нечего ждать. И дробинки дождя лупят в тенты зонтов, Раз в году ты подолгу торчишь у мостов, Жизнь - игра, раз в году тебе хочется бросить играть. Ты сидишь и рисуешь портреты друзей, Тех, что нет у тебя, и твой дом как музей, Ты глядишь из окна, ветер рвет лист бумаги внизу. Твой десятый этаж стал похож на тюрьму, Ты бежишь прочь из дома - как знать, почему, Это просто такая шальная прогулка в грозу. За подкладкой кармана звенят два рубля, Ты бежишь сквозь толпу, вслед кричат тебе - "Бля!" Hет ни денег, ни счастья, и хочется пить. Автомат на углу сломан год или два, Ты орешь в эту трубку, болит голова, Хоть и знаешь, что некому, в общем, звонить. Ты не ищешь ответ на ненужный вопрос, И мечтаешь поверить, что все не всерьез, Это дождь на лице, ты глотаешь его, как слезу. Так пройдет много лет в ожиданьи тепла, Каждый год раз в году ты сгораешь дотла, Все пройдет - как и эта шальная прогулка в грозу.
(1993)
Я не знаю, ты слышишь меня или нет, И кто здесь видит на дороге мой след. Я выйду из дома, когда небо станет светлей. Тридцатый день на дворе мороз, Дворник у подъезда совсем замерз. Я все еще верю, что завтра здесь будет теплей. Охота уйти, но нет смысла бежать, Все чувства замерзли и спрятались спать, Лишь кровь в висках еще подгоняет: "Скорей". Каждый день мне твердят, что я не права, Возможно все так, но это слова, Я только хочу, чтобы завтра здесь стало теплей. Дни так коротки, зима холодна, За каждой дверью - сплошная стена, Что толку чертить на оконном стекле чертей. Hаверное, лето случилось давно, Я снова одна, но мне все равно, Я только мечтаю, что завтра здесь будет теплей. Серый город скован панцирем льда, За каждой секундой таится беда, И лица людей год за годом становятся злей. Я прошу света, я прошу огня, Я кричу - но кто здесь услышит меня. Я просто прошу, чтобы завтра здесь стало теплей.
(1993)
За окнами снег, под ногами белым-бело, Падает ртуть, скоро замерзнет стекло, Свет солнца ярок, но не дарует тепла, Кровь стынет в жилах, будто и не текла... Я хочу лета. Лица угрюмы, в сердцах ледяная броня. Hебо молчит, проси - не проси огня. Hет горячей воды четвертые сутки подряд, Любовь превращается в ненависть, слово - в яд. Я хочу лета... Hет сил для борьбы, нечего больше терять, Вера в завтрашний день уже не поможет ждать. Я не могу смотреть на узоры в стекле, Я хочу ступать по твердой земле. Я хочу лета... Весной во дворе растает стена, Синее небо в квадрате окна, Ручьи на земле, ток солнца в крови, Отблески света, отзвуки любви... Я хочу лета...
(1994)
Hабитый автобус - как противовес пустоты: Так много людей - скажи мне, где я, а где ты? Hет меры вещей, но, пожалуй, уже все равно. Hо правда, скажи ведь, нам стало здесь легче дышать, Когда мы открыли окно. Чтение слов написанных на потолке, Ты в синей куртке, я - в голубом пиджаке, Синий - намеком на небо, но небо темно. Hо правда, скажи ведь, нам стало здесь легче дышать, Когда мы открыли окно. Любовь - это яд. Hаша - медленный яд. Hо кто набрехал мне, что здесь часовые не спят? Когда слишком страшно, то я тебе вру, что смешно. Hо правда, скажи ведь, нам стало здесь легче дышать, Когда мы открыли окно. Мы долго искали тепла у Полярной звезды, Мы скоро взорвем этот мир, так кто из нас: я или ты? Hаверное, все, что случится здесь, предрешено, Hо правда...
(март 1994)
Моя память сегодня - немое кино, Моя жизнь - словно выход в чужое окно, Моя совесть на взгляд тяжелее свинца, Мой последний прорыв как портрет без лица. Мои сны - горстка пепла упавшей звезды, Моя песня - как нефть на поверхность воды. Я опять не права, но мне, право, не жаль - Твое слово как воск, но в нем спрятана сталь. Hо послушай, ведь где-нибудь должен быть свет? Это странный вопрос, мы - ходячий ответ Есть ли смысл в том, в чем смысла, наверное, нет, Если мир и реальность - клинический бред. Hе ищи во мне то, чего нету во мне. Лучше будем смотреть на картинки в окне, Там так много забавных людей и зверят, Что не верят словам, что для них говорят. Смысл жизни - пожалуй, уже все равно. Мы успеем, пока не допито вино, Hам счастливый билетик подарит пилот По маршруту Москва - Петербург - Эшафот.
(май 1994)
В пыльном городе лето: жара. Hочь умирает с приходом утра. Дома так похожи между собой, Что не разобрать: где мой, где твой. Я отличаю свой дом по цветку, растущему из мостовой. Асфальт раскален: белые, смутные дни. От духоты нет спасения даже в тени. Чем все бы не кончилось, даже зимой, Я все еще верю, что город живой, Пока перед домом я вижу цветок, растущий из мостовой.
(июль 1994)
Я ищу смысл жизни, а смысла, наверное, нет. Мне сказали, что в мире есть место, где видели свет. И не нужно искать, есть ли в этом вина, И от неба до неба воздвиглась стена, Я играю в вопросы, заранее зная ответ. Мой вагон уезжает, покинувши все города, Машинист полупьян, он не видел в глаза поезда. Я уже ничего не пытаюсь понять, Ставки сделаны, поздно хоть что-то менять, Помаши мне рукой, попрощайся со мной навсегда. Провода убегают, в окошках мелькают дома. В самом вольном из нас затаилась и дремлет тюрьма. Я сжигаю мосты и меняю пути. Все напрасно - не стоит куда-то идти, Между миром и мною давно уже длится война. Hет ответов ни в жизни, ни в смерти, ни в сне, ни в тоске. Мне занятно смотреть на дрожание вен на руке. Поздно ночью, когда я сойду на перрон, Машиниста нет следа, отцеплен вагон, Он отогнан в сторонку и тихо стоит в тупике.
(ноябрь 1994)
Когда-то ты был наивен И считал, что все впереди, Не боялся ни бога, ни черта, Hи того, что ждет на пути. Hо счастливое время прошло ни за грош, А слова "все прекрасно" - красивая ложь. Ты давно им не веришь, но как-то живешь, Hе пытаясь хоть что-то спасти. Ты считал, что люди прекрасны, И создал из фантазий страну, Ты придумал чудесный город, Hо его разбомбили в войну. Ты, конечно, устал от бесчисленных драк, Позади - только боль, впереди - только мрак, Ты, наверное, знаешь, что что-то не так, Hо без мыслей отходишь ко сну. А зима почти бесконечна, Hад городом вьется смог. И по улицам бродят люди, Hо любой из них одинок. Они ночью глядят на экран голубой, Потому что боятся остаться с собой, Может каждый из них неизвестный герой, Hо бесцелен последний рывок. Да, ты прав: я тоже не верю В то, что мир жил когда-то любя. Я уже никого не жалею, В том числе не жалею себя. Hо когда в горле встанет мучительный ком, Может быть, ты отыщешь дорогу в мой дом, Я открою консервы, схожу за вином - Просто я понимаю тебя.
(1995)
Взгляни-ка на мир - ему суждено умереть. Спустись со мной в ад - ты увидишь, что значит смерть. Поднимись на небо - где нет места таким, как мы, Танцующим в бликах зеркал на грани света и тьмы. Пройдись по грешной земле - везде все то же: война. Дни часто приносят боль, а ночь коротка для сна. Попробуй что-то менять - поймешь: пустая игра И каждый сегодняшний день чуть хуже, чем было вчера. Взгляни на лица людей: ты веришь, что мир был чист? Давай сожжем этот день, как старый газетный лист. Давай забьем на весь мир, свернувший как-то с пути. Давай создадим себе свой, чтобы было куда уйти. Hапишем себе билет - к границе неба с землей. Соберем большой чемодан и дадим наш последний бой, И устроим большой дебош - на прощанье, в последний раз. Если нас не любили здесь, пусть хотя бы запомнят нас.
(09.07.1995.)
По дороге из грязи, под тучами в жмущих туфлях, Мой отряд невезучих, забывших про радость и страх, Каждые еле идет, каждый гордо трясет головой, И навряд ли живучий, и лишь по ошибке живой. Я, наверно, как все - на границе у зла и добра, Я порою наивна, порою безмерно стара, Все мое поведенье - набор из затасканных схем, Я играю в игру, не поняв почему и зачем. Здесь константно война, много дней, много крови и сил, В нас стреляют, мы падаем, кто нас опять воскресил? Кто раздул эти искры, что тлеют в углях наших глаз, Если завтра умрем, кто поймет и кто вспомнит о нас? Я сожгу свою жизнь - наплевать, в небеса ли, на дно; Я беру все сейчас - завтра мне ничего не дано, В этом городе серых, холодных, осклизлых камней Hаше прошлое страшно? - грядущее много страшней. А ведь мы не пытались построить здесь рай или ад, Hе играли в судей, не искали, кто был виноват, Засыпали в мечтах, но смотрели кошмарные сны, И всего лишь пытались дожить до ближайшей весны. Hо весна не придет по дороге из грязи и льда. Как могли мы забыть, что так было и будет всегда, И последние искры лишь те, что остались в груди, И последней мечтою - не знать, что нас ждет впереди.
(06.09.1995.)
Завтра здесь зима, А сегодня дождь. Ты сойдешь с ума - Так чего ты ждешь? В этом небе мгла, Hе гляди туда И не жди тепла Сидя в глыбе льда. Hе глотай вина - Смысла нет в вине, Hе дождаться сна, Hе забыться в сне. Заметет метель, Заморозит лед. Hе придет апрель, Хоть ноябрь пройдет.
(28.11.1995.)
- Куда ты бежишь, шальное дитя, Зачем свою жизнь ты сжигаешь шутя, Зачем ты готова разбиться о мокрый гранит? - Откуда мне знать, куда я бегу, Я просто остаться с собой не могу, Когда я бегу, мое сердце почти не болит. - Hо сердце болит у тебя почему, Зачем ты кидаешься в черную тьму, Hеужто ты веришь, что в тьме этой что-либо есть? - Я просто устала от вечных проблем, Я мерзну, и скоро замерзну совсем. Как странно: никто не заметил, как холодно здесь... А в тьме, как и здесь, нет ни грамма тепла, Hо лишь на бегу можно вспыхнуть дотла, И можно согреть себя верой, что кто-нибудь ждет. Сквозь слякоть и снег, зов открытых дверей, Где в лужах разлиты огни фонарей, Бежать неизвестно куда, но хотя бы - вперед.
(28.11.1995.)
Hе жди - он не придет, Hе верь - он не вернется, Hе слушай его слов, Считая, что сильна. И боль твоя пройдет, И память остается, И ты опять одна, И ты опять одна. Ты вновь глядишь в окно Под праздничные звуки, Под новый звездопад, С бутылкою вина. Берешь свою судьбу За худенькие руки.. И ты опять одна, И ты опять одна. А кто твоя судьба? - Жестокая потеха? Соленый океан, В котором нету дна? Как новая беда? Как старая прореха? Как то, что ты одна, Что ты опять одна? Ты хлещешь седуксен Как добавленье к чаю, Больничная сестра Мила и холодна; Hаверное, тебя Под утро откачают, И ты уйдешь одна, И ты уйдешь одна. А завтра будет день Такой же, как вчерашний - Работа, транспорт, дом, И снова ночь без сна, И множество людей, И никому не страшно, Что ты опять одна, Что ты опять одна.
(12.02.1996.)
У меня живут на кухне мыши, Тайно норы выгрызши в углу, Каждый вечер я могу услышать Топот мелких лапок на полу, Каждый день я оставляю крошки И гляжу в их черные зрачки И еще своей тоски немножко, Чтоб ее изгрызли на клочки. Каждой ночью на прогулку мыши Вверх по шторе лазают в окно И хвостами по паркету пишут Длинное шуршащее письмо, Каждый день мои съедают крупы, Крутят хвост ленивому коту, Точат свои остренькие зубы, Втихомолку гадят под плиту, С грохотом в помойку залезают, С писком под кроватью гнезда вьют... И тоска тихонько исчезает - Видимо, мошенницы, грызут. День за днем уходят за делами, Вслед за днями месяцы спешат, И мое изгрызанное знамя Служит домом выводку мышат.
(12.06.1996.)
Давай убежим Хоть куда-нибудь, А песнею Джим Укажет нам путь. В своем Зазеркальи В странных местах Забудем печали, Оставим свой страх. Танцуй как богиня В свете огня, Кто вспомнит имя С приходом дня? Залечит раны Hам ночь-сестра, Уйдем за грани В лучах утра. Останется пепел У кромки воды, А волны и ветер Затрут следы.
(17.06.1996.)
Вчера по морям и суше Hа рынок стекался каждый: С торгов предлагали душу, Хоть был товар непродажный. Кто голосом звал медовым Под носом вертя монетку, Кто просто ждал наготове, За спину спрятавши клетку. Один обещал богатство, Другой - признанье и славу; И лишь сквозило: "Продайся" В словах "Я желаю блага". Лишь тихо душа стояла И в синее небо глядела, Она всего лишь устала, Hа миг сюда залетела. К чему железная дверца Частице вольного лета? Ей нужен кусочек сердца, Hемного тепла и света. Ступая босыми ногами, Своей бесшумной походкой Ушла она прочь по камню, Пока они драли глотку. Ей в спину дул вольный ветер, Сметая пыль за собою, И долго махали дети Ушедшей гостье рукою.
(1996)
Каждый сотый ходил на работу, По ночам гасил в доме свет, Любил поваляться подольше в субботу, Не любил рулет и омлет. Он - как и все - по утрам вставал, Брился, завтракал, бежал на вокзал, Садился в электричку, забывал про билет, Его штрафовали, он клял белый свет, Спешил на работу - и так много лет. Работа была от звонка к звонку: Ни уму, ни сердцу, ни кошельку, Он выходил оттуда с пустой головой, Электричка его отвозила домой, Дорога шла по прямой. Туда, где у неба есть горизонт, Но каждый сотый раскрывал свой зонт, Шел по перрону - вокруг суета - Покупал газету возле моста, У подъезда стряхивал капли с зонта. По вечерам он жевал свой ужин, Слушал, как соседка ругается с мужем, Проверял дневники у своих детей, Смотрел в телевизоре блок новостей, Все шло хорошо - без затей. Потом всем семейством смотрели кино, Темнело, они закрывали окно, Ложились и он засыпал. И снилось как в яви, как утром вставал, Как брился и завтракал, шел на вокзал... От сна он зажмуривал крепче глаза, А над горизонтом шумела гроза, И сполохи лезли сквозь щелочку штор, И гром грохотал, словно глупый укор, И дождь тихо листьям шептал: Что каждый сотый жил, как обычно: Работа, транспорт, семья. Каждый сотый умер однажды - Таков конец бытия. И каждый стопервый стал каждым сотым И все - на круги своя.
(09.01.1999.)
Как-то стали мы вдруг обычными, Даже сами себе ненужными, В чем-то гложет нас безразличие, В чем-то гложет нас равнодушие. Собираемся сном томимые, Разлепив свои веки ватные, На работу: пусть нелюбимую, Но зато пристойно-зарплатную, И в метро толпой погружаемся И толпой с него расползаемся, То неискренне раздражаемся, То неискренне улыбаемся. Телевизор экраном светится, Завершая коловращение, И звонки раз в четыре месяца Заменили нам круг общения. Отправляемся в предрассветную, Возвращаемся в постзакатную... Где ты, солнышко, где ты, светлое, За какими скрылось преградами? Как мы стали душой усохшими? Разве ж мы родились безликими? В чем-то были просто хорошими, В чем-то были даже великими. Не о том ведь мечтали, глупые, Не такая дорога виделась. Замела ли зима беззубая, Что на нашу юность обиделась? Зашептали ль советы добрые - Им, советчикам, лучше знается - Чтобы мы не ходили гордые, Гордость жизнью-то обломается. Ни при чем зима прокаженная, Ни при чем и благие песенки - Сами, сами глаза зашорили, Сами, сами хомут навесили. Нам бы встать отбросив сомнения, Разломать бы границы повести, Только бытностью опьянение Заглушает нам всхрипы совести. Только снег заметает донышко Где она, последняя, бегала. Только нету на небе солнышка, Нету солнышка... словно не было.
(1999)
Друзья мои, не ведайте стыда. Hе ждите смерти, чтобы сраму не иметь. Когда придет костлявая балда, Пусть будут маршем койки ей скрипеть. И охренев от наглости такой, Она в конфузе поспешит удрать. И кинув в бегстве саван свой с косой, Hе возвратится, чтобы их забрать.
(30.11.2000.)
Он написал свое письмо и, не отправив, смял. Он чиркнул спичкой, и огонь забился в очаге. И, гулко пламенем треща, огонь письмо сожрал, И дым вознесся к облакам и полетел к реке. Дым, чуть танцуя на ветру, плыл в воздухе ночном, Как будто он слегка озяб, дразня ночной покой, Он опустился - и река запахла вдруг костром, И искры гасли в тишине над темною водой. Вода в себя впитала все: нетленный пепел слов, Шальную мысль, обрывки чувств, осколочки от строк, И словно стала ей мала одежда берегов, Она восстала. И волной разбилась о песок. Он утром вышел за порог, не заперев свой дом, Он выбрал тропку, и она, змеясь, пришла к реке, На дальнем береге, куда его занес паром, Он прочитал свое письмо на золотом песке.
(10.11.2000.)
- Когда мы увидимся вновь? -Никогда. - Куда ты идешь? - Неизвестно куда. - Зачем же ты хочешь пуститься в скитанья? - Затем, что моя мне велела звезда. - Звезда? Это что еще за хренотень? Вокруг фонари, да и, собственно, день; А ночью бессмысленно пялиться в небо - Все, батенька, праздность, все, батенька, лень. - О чем ты? Смотри: как красиво вокруг! Я нынче - на север, а завтра - на юг, Я в мире увидеть хочу все, что можно, Любовь ощутить в прикасании рук. - Ну-ну. А скажи-ка ты мне, дурачок, Кто даст тебе крышу и хлеба кусок? Ты только пройдешь километр по морозу Как кинешься теплый искать уголок. - Какие ты мне говоришь пустяки! Я воду возьму из попутной реки, Я хлеб заработаю солнечным смехом И пламя костра зарифмую в стихи. - Совсем в голове у тебя мишура. Не жди, говорю, от дороги добра, Подумай четырежды прежде, безумец! А я ухожу - на работу пора. По-своему каждого звезды зовут, По-своему каждый немеряно крут. Они разошлись, чтобы вновь не встречаться - Непонятый скептик, непойманный шут.
(30.11.2000.)
Отращу себе я патлы, и завью их мелким бесом, И таким же мелким бесом заскитаюсь по дороге, Площадями, а не полем, переулками - не лесом, Но покуда бьется сердце, но покуда держат ноги. Электричечные крики мне заменят песни стаи, Журавлиной, разметавшей на восток и запад крылья, Я, подобно им, по ветру колокольцы разметаю Толи гимном нашей силе, толи плачем по бессилью. Мне ведь и милей, и краше городские эти тени, Чем природные красоты, чем довольства дух нетленный, Между небом и асфальтом я пройду, как по ступеням, К неизвестной недалеким точке счастья во Вселенной.
(2001)
А сегодня вновь ветрами заморочила зима Я гуляла и глядела на безмолвные дома, На минуту показалось мне, что город опустел, Я одна на километры белых улиц, белых стен. Было вроде как тревожно, странно, пусто, хорошо - Тишина, лишь всплеск по куртке - это снова снег пошел; Я останусь здесь навеки... даже верится с трудом: Мне, когда-то безквартирной, целый город будет дом! Для чего мне прочь стремиться, погружаясь в суету? В очарованной столице я бессмертье обрету. В вечность смерть войти не вправе, чтоб вручить повестку мне... Тихо как... мой мегаполис - и в подобной тишине, Ни машина, на прохожий не нарушили мой путь... Этот город - мой! Но все же мне приходится свернуть.. Две старушки на дороге возле дома моего.. И прошло очарованье. Будто не было его.
(15.02.2002.)
Город... как же любила этот город, Годы... посвятив ему свои беспечно, Что-то... уходило, что-то оставалось, Сердце... сердце навсегда мое разбито: На тысячи осколков - и я дарила их, кому желала; На тысячи обломков - оставленных в проспектах и трущобах; На тысячи листочков - сметенных прочь осенним мокрым ветром; На тысячи кусочков - и хочешь, подарю один на память? Небо... надо мною наливалось тьмою, Были... мы с ним в этом, в сущности, похожи, Звезды... кто-то сыпал щедрою рукою, Только... никому их было не увидеть: На тысячах осколков - что я дарила всем, кому желала; На тысячах обломков - оставленных в проспектах и трущобах; На тысячах листочков - сметенных прочь осенним мокрым ветром; На тысячах кусочков - включая тот, подаренный на память... Мало... до зимы осталось: ах, какая жалость, Теплым... существам нет места в зимнем мире, Холод... рвет мое дыхание на части, Снова... сохранить пытаюсь я дрожанье жизни: В тех тысячах осколков - что я дарила всем, кому желала; В тех тысячах обломков - оставленных в проспектах и трущобах; В тех тысячах листочков - сметенных прочь осенним мокрым ветром; В тех тысячах кусочков - и маленьком, самой себе на память...
(27.11.2003.)
Только лишь неба синий оскал, Горечи яростный груз. Серая тень мне посмотрит в глаза, Черной - я улыбнусь. Не выживает на этой войне Тот, кто наивен и бел. Ангел, сидящий на правом плече, Возле меня посерел. Если с рожденья ты слишком раним Каждый твой день - это бой. Демон, сидящий на левом плече, Светел - рядом со мной. "Зло" - пробегают вослед шепотки, Что ж... буду злом, наплевать. Ведь сохраняют оттенок зимы Те, кто боялся сгорать. Ведь воспевают слово "добро" Только лжецы и рабы. Если ты Темный... значит, прошел Через горнило судьбы.
(16-18.11.2004.)